По вопросу соотношения понятий «вменяемость» и «вина» в науке было высказано утверждение, что вменяемость является основной предпосылкой вины^>227, а следовательно, и ее форм: умысла и неосторожности.

Данная точка зрения представляется ошибочной по следующей причине: вменяемость является признаком субъекта правонарушения, а вина – признаком субъективной стороны. Поэтому прямой зависимости вменяемости и вины нет. Кроме того, невозможно установление вины лица только на том основании, что оно вменяемо^>228. Как отмечают Ю. М. Антонян и С. В. Бородин, вменяемость и вина связаны через состав преступления (правонарушения), вопрос о вине встает лишь тогда, когда есть вменяемый субъект преступления^>229. Вменяемость – это способность субъекта действовать виновно^>230.

В соответствии со ст. 20 УК РФ невменяемое лицо не подлежит уголовной ответственности. Невменяемость – это, так же как и вменяемость, юридический признак лица, совершившего формально противоправное деяние. Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

Кроме Уголовного кодекса, практически аналогичное понятие «невменяемость» содержится в ст. 2.8 КоАП РФ. Не подлежит административной ответственности физическое лицо, которое во время совершения противоправных действий (бездействия) находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и противоправность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики.

Отличие приведенных нормативных определений – в том, что в уголовно-правовом говорится об осознании лицом общественной опасности своих действий, а в административно-правовом – об осознании их противоправности. Представляется, что корректнее было бы в Кодексе об административных правонарушениях говорить не об осознании противоправности деяния, а об осознании его общественной вредности. Осознание противоправности деяния любым вменяемым лицом предполагает, что лицо, совершая деяние, осведомлено о запрещенности деяния, что фактически недоказуемо и не имеет практического и юридического значения, так как незнание закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение.

В качестве недостатка нормативно-правового регулирования и практической реализации института невменяемости в административном праве также можно отметить, что четкий и единообразный порядок установления невменяемости лица не установлен, а кроме того, к лицу, совершившему административный проступок и признанному невменяемым, не могут применяться принудительные меры медицинского характера. В связи с изложенным высказывается достаточно спорное предложение вообще исключить норму о невменяемости из административного законодательства и считать невменяемость категорией только лишь уголовного права^>231. С этим нельзя согласиться, так как вменяемость в административном праве так же, как и в уголовном, является основным признаком субъекта правонарушения, гарантией от произвольного привлечения к юридической ответственности. Также представляется неверным и вывод автора об отсутствии практической значимости в существовании института невменяемости в административном праве.