Теория разумного фатализма Юлия Чудакова

© Юлия Чудакова, 2025

ISBN 978-5-0065-9751-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Азраил! Прекрасный ангел смерти!

Не роняй бесценный жемчуг в море, —

Без тоски, без трепета и страха

Жду с тобой блаженного свиданья!

Мирра Лохвицкая

Азраил парил над долиной и смотрел вниз, на мир людей. Вскоре он увидел Петра. Тот сидел на лавочке и любовался закатом. Азраил беззвучно приземлился за его домом, свернул крылья, принял человеческое обличие и, обогнув дом, подошёл к Петру.

Петр, увидев его, как всегда, обрадовался. Людей в окрестностях было немного, и когда друг заходил поболтать, это приносило и радость, и утешение. Азраил часто приходил к Петру: только в беседах с Петром одинокая душа Азраила могла успокоиться и согреться. С Петром он мог быть откровенным, потому что Петр был добр, чист душой и не подозревал в людях ничего иного, кроме того, что они сами о себе рассказывали. Петр встал, чтобы поприветствовать гостя. Они обнялись, сели на лавку и некоторое время молчали. Начал Петр:

– Я ждал тебя, мой друг. Так хорошо, что ты пришел, Измаил! Я сегодня много думал, и мне не с кем было поделиться. Скажи мне, ты боишься смерти?

– Почему ты вдруг спросил об этом? – насторожился Азраил.

– Когда мы познакомились с тобой, я был еще молод и здоров. У меня была семья, жена и дети, которые бегали по этому дому и саду и частенько отвлекали нас от философской беседы. Сейчас мои дети живут далеко, а жена умерла. Я стар, Измаил. По ночам меня мучают боли в груди. Я чувствую, смерть моя не за горами. Как ты думаешь, что будет потом, когда все закончится?

– Ты всю жизнь неустанно трудился, ты вырастил детей. А главное, ты чист душой, друг мой. Ты никогда не делал зла людям, не был подл, не лгал, не крал. Я знаю тебя как брата. Ты попадешь в рай и там встретишь жену свою, родителей, всех близких и друзей. Они обнимут тебя, и ты будешь счастлив и спокоен.

– Речь твоя утешительна… И все же я боюсь умирать. Мне страшно покидать этот мир! Здесь у меня есть мой сад, мой дом, ты, мои дети. Я не хочу уходить. Я знаю, это неизбежно, но я не хочу! По ночам, страдая от боли, я молюсь: «Господи, дай мне прожить еще один день! Дай хотя бы еще день…» И Господь оставляет меня здесь. Но я не знаю, как долго это продлится.

– Ты крепок, твои глаза смотрят ясно. Мы с тобой еще много дней проведем здесь, сидя у твоего дома, вот увидишь. Ты не должен бояться.

Петр на секунду закрыл глаза, и с его лица будто бы ушла тень тяжких мыслей.

– Ты знаешь, Измаил, как только я понял, что в любой день могу умереть, я начал заново чувствовать жизнь! Как будто теперь все, что я делаю, имеет смысл! Посмотреть в окно, умыть лицо водой, почувствовать вкус еды… Я всю жизнь был так занят, что не понимал этого, просто так было – и все. Но вот я подумал, что однажды у меня этого не станет, и тогда я вновь ощутил, что жизнь прекрасна!

– Да, друг мой. Жизнь прекрасна для того, кто добр и безгрешен. Но мне случалось видеть и другое… Человеческая жизнь бывает ужасающей. Я был на поле боя и знаю, сколько там ненависти, боли, страха! А когда человек убивает другого из зависти, ревности или ради достижения цели? В мире так много злобы! Ты не знаешь, потому что ни злобы, ни подлости нет в твоей душе, но в других людях кишит целое море пороков: алчность, властолюбие, жажда наживы – они толкают их на страшное. Если я вижу такого человека, черного изнутри, то случается подумать, что жизнь его жестока и отвратительна, и пожелать ему смерти, потому что, если он не умрет, другие люди будут обречены на муки.

– Представь себе: этот человек зол на мир, он совершает страшные поступки, о которых, возможно, потом мучительно жалеет, но вот приходит срок ему умирать. Каждый человек боится перед смертью, и он бы тоже боялся. Он молил бы Господа оставить его в живых хоть на чуть-чуть, хоть еще на пару минут! Неужели ты бы не почувствовал сострадания? Неужели ты не пожалел бы его?

– Нет, Петр, мне не жаль убийц, мне не жаль подлецов и тех, кто обрекает на смерть и муки других людей ради собственной выгоды. Пусть хрипят и взывают о помощи. Я бы не облегчил их страданий.

– Ты немилосерден, друг мой. Каждое живое существо жаждет прощения!

– Я не милосерден, а справедлив. Я испытываю сострадание к достойным, к тем, кто своей добродетелью и поступками заслужил милосердие. На остальных я растрачивать его не буду.

– А кто решает, кто достоин, а кто нет?

– Как кто, Господь решет… В его руках все наши души.

– Это понятно. Но это ведь и твой выбор, каким ты считаешь человека. Ты можешь видеть в нем плохое или можешь сконцентрировать свой взгляд на той толике хорошего, которая в нем есть, а она есть обязательно! Именно поэтому ты можешь все отбросить и в конце пожалеть его.

– И все же, Петр, не нам решать, кто достоин жалости и сострадания, а кто нет, ибо наивысшее сострадание в этом мире – милость Господа нашего, но ни я, ни ты не можем влиять на эти силы.

– Тебя всегда трудно было переубедить, вот и сейчас ты, как я вижу, остался при своем мнении, что милосердие – для избранных.

– Да, ты прав. Но сегодня я понял, какой великодушный человек мой друг. Дай тебе волю, Петр, ты бы простил всех убийц и насильников, всех воров и палачей. Ты бы всех спас. Но увы, не тебе делать выбор…

– Да, я бы спас их всех. Потому что поступали они так от слабости своей и от страха. Именно таких в конце и нужно пожалеть.

Петр улыбнулся. Он видел, что Измаил смотрит на него как на блаженного.

– Я стар, мой друг. Видишь, как стала думать моя голова… – и Петр тихо засмеялся. – Ты знаешь, я давно хотел спросить у тебя одну вещь. Столько лет мы знаем друг друга, а ты почти не изменился! Как так может быть, что время не имеет над тобой власти?

– Я изменился, Петр, просто ты не замечаешь, ведь мы видимся с тобою часто, – сказал Азраил и почувствовал, что разговор вступает на скользкую дорогу. – Однако уже стемнело. Мне пора идти.

– Хорошо, друг мой. Но приходи ко мне завтра, и мы продолжим разговор.

Они обнялись на прощание, и Петр по-старчески медленно побрел к двери. Азраил проводил его взглядом и внезапно остро ощутил, как же сильно постарел его друг… А он, бессмертный, и не замечал этого. Его холодное сердце на секунду сжалось, но тут же пришло в себя. Азраил решил, что завтра обязательно принесет Петру какой-нибудь подарок, чтобы немного подбодрить своего друга.

Азраил летел домой и думал о милосердии. Прощать всех! Какой тогда смысл жить праведно? Режь, убивай, грабь, какая разница, если потом все равно простят? Нет уж, каждому по делам его, каждому. Только тогда человек не будет брать в руки оружие, чтобы убить другого: он должен точно знать, что кара за это будет ужасной, безжалостной, чтобы все боялись греха и думали хорошенько, какие муки они причиняют ближнему своему. Еще Азраил думал о том, как Петр легко спросил: а кто все решает? И Азраил невозмутимо ответил: Господь. Но сам он никогда не видел Господа! Азраил просто чувствовал Его волю. Он и был Его волей! Последней волей. Его задача – забирать обратно ту жизнь, которая была дадена человеку на время. Когда Азраил действовал, он чувствовал свою миссию каждым пером своего крыла, каждой частичкой своей сущности и никогда не задавал себе вопроса: кто все решает? А Петр спросил. Словно он хотел предложить что-то еще, какой-то другой вариант, при котором сострадание было бы безграничным… нет, нельзя думать об этом. Мудрость Господа выше мыслей Петра, а Петр стар и боится… Поэтому и хочет всех прощать и любить, думает, что за это простят и его. Бедный старик!

На следующий день Азраил летел к Петру рано. Что-то позвало его прилететь с утра, хотя всю жизнь они беседовали по вечерам, на закате. Он летел и чувствовал странное возбуждение, словно сегодня должен разрешиться какой-то важный их спор. Во дворе Петра не было. Азраил постучал в дверь дома, она была не заперта. Тогда он толкнул дверь рукой и вошел.

Петр лежал на кровати с открытыми глазами.

– Кто это? – спросил он хрипло.

– Это я, Измаил, твой друг. Тебе нездоровится?

– Не зря я говорил с тобой о смерти вчера. Я думаю, мне не пережить этого утра.

Азраил похолодел. Петр был бледен, а лицо его выглядело больным и изможденным. Но Азраил не чувствовал воли Бога, у него не было приказа забирать Петра, и он был безумно этому рад. Внезапно Азраил понял, как легко он может потерять своего единственного друга! Он вдруг ясно ощутил, насколько это ужасно – быть человеком. Человек не знает, зачем живет, всю жизнь пытается найти ответ на этот вопрос и умирает в страдании и страхе. Бедный Петр!

– Не бойся, друг мой, все с тобой будет в порядке, я принесу тебе воды.

Азраил сходил к кадке с питьевой водой и набрал черпак. Поднеся к губам Петра воду, он дал ему напиться. Но Петр был по-прежнему бледен.

– Ты просто устал. Ты захворал, но скоро поправишься, я точно знаю это. Когда ты выздоровеешь, очень скоро, мы с тобой снова посидим на нашей лавочке, как всегда.

Дыхание Петра было слабым и постоянно прерывалось.

– Побудь со мной, Измаил, я не хочу сейчас быть один.

– Не волнуйся, я никуда не уйду, друг мой.

– Ты знаешь, я боюсь, что сегодня мой последний день. Мне так страшно… я бы хотел полюбоваться этой жизнью хоть еще один день, еще один час! Только теперь я начал понимать, какое это великое счастье – просто быть живым. Помолись за меня, Измаил! Мне очень страшно умирать.