– Скажите мне, что с ним! Он умер?! Да?! Скажите правду, Кайл умер?!

Розоватая вода растеклась по плитке. Парень не пытался вырываться, только опустил голову и снова залился слезами. Дина подошла и, подняв за подбородок, заставила посмотреть себе в глаза. Он уцепился за ее взгляд, как за спасательный круг.

– Я не хотел! Поверьте!

– Во-первых, перестань орать. Я прекрасно слышу, а эти ребята, – она кивнула на полицейских за его спиной, – нервничают, если подопечный кричит и совершает резкие движения. Давай, подбери сопли.

Он в последний раз судорожно вздохнул и выпрямился, подставляя медсестре плечо.

Копы выпустили его запястья, но далеко отходить не стали.

– Скажите, я убил его? Мне теперь дадут пожизненное?

Парень безучастно наблюдал, как игла в руках медсестры раз за разом прокалывает кожу, соединяя края раны.

– Я доктор, а не прокурор, но в любом случае стоило бы задуматься об этом до того, как хвататься за нож.

– Я сам не понял, как это вышло…

– Это ты будешь говорить не мне, а адвокату. Со своей стороны скажу, что далеко не всякое ранение сердца приводит к смерти.

***

– Повезло. Он проделал в его сердце приличную дыру.

Дина сняла заляпанный халат и бросила в корзину.

– Хорошо хоть скорую вызвал, опоздали бы на полчаса, и пиши пропало.

Они оглянулись на операционный стол, где санитары суетились, перекладывая пострадавшего на кровать. Изо рта торчала трубка, наверху темнели две подвешенные капельницы с кровью. Приборы перемигивались разноцветными лампочками, как рождественская гирлянда.

– Прекрасно, не правда ли? – улыбнулся хирург.

Дина недоуменно посмотрела на него.

– Конечно. Ты мастер своего дела, Гарри.

– Да я не об этом, – махнул рукой Дженкинс, – Здорово увидеть плоды своих трудов, когда отлетающая душа водворяется назад в тело. Быть причастным к таинству… К этому невозможно привыкнуть.

Он посмотрел на часы и подмигнул Дине:

– На сегодня все, увидимся завтра.

Проследив в круглое окошко за удаляющейся спиной хирурга, она перевела взгляд на проезжающую каталку. Бледное лицо парня уже порозовело. Дина проанализировала свои чувства. Тишина. Может, она просто слишком устала?

***

Через полтора месяца Дине позвонили из больницы Черритауна и сообщили, что родители попали в автокатастрофу. Они возвращались с конференции в Сиэтле, где отец выступал с очередным докладом, и попали в ледяной дождь на горном серпантине. Персиваль не справился с управлением, машина упала с огромной высоты.

Дина приехала в родной дом, где не была уже полгода, выстояла нескончаемую церковную службу, отметила большое количество людей, издалека приехавших на похороны, увидела знакомые лица, выслушала слова сочувствия, а когда за последними гостями закрылась дверь, села на диван в гостиной и… ничего не почувствовала. Безмолвие. Пустота. Холод. Ей стало страшно.

Прошло семь дней. Пасмурным утром Дина услышала стук в дверь. На пороге стояла Элис с корзиной, покрытой яркой клетчатой салфеткой. Дина знала семью Ферретов, но до сих пор не общалась с ними близко.

– Добрый день. Ну, как ты тут?

– Привет, Элис. Нормально, – после недельного молчания голос звучал хрипло, – проходи.

Дина пропустила гостью в дом.

Элис поставила корзинку и выложила на стол фрукты и выпечку.

– Спасибо. Право же, не стоило так волноваться…

Вежливые слова звучали холодно и бессмысленно.

– Мне в радость, – тепло улыбнулась Элис, – Свежее молоко, вот эти пирожки – с вишней, а здесь у меня куриный пирог и маринованный лук, надеюсь, тебе понравится.

Она протянула Дине пышный пирожок. Есть не хотелось, но она все же откусила хрустящее тесто. Во рту разлилось тепло. Неожиданно Дина поняла, что не ела уже очень, очень давно. Она затолкала в рот остатки пирога и потянулась за следующим. Элис протянула ей стакан и погладила по голове. В этот момент словно кто-то повернул выключатель, и Дина ощутила яркий вкус сладкого от вишни молока, душный воздух давно не проветривавшейся кухни, холод ножки стула, касающейся голени, запах своей нестиранной футболки, и боль, острую боль, которую не унять, не пережить. Она всхлипнула. Кусок мокрого пирога упал на стол. Дина почувствовала, что не может дышать. Она подбежала к раковине, и выплюнув остатки, зашлась в сухом, сводящем горло, рыдании. Дину тут же обняли теплые руки. Усадив на пол, Элис прижала ее к себе.