В. И. Козлов в своих рассуждениях о путях «околоэтнической пассионарности» подробно останавливается на ней и даже цитирует, но заключение его гласит: «…схема рассуждений в духе логических построений концепции Л. Н. Гумилева приводит, как нетрудно заметить, к оправданию нацистских преступников, деяния которых были обусловлены якобы естественными силами и генетическими факторами» [48]. Этот вывод противоречит написанному Львом Николаевичем до такой степени, что вообще не подлежит обсуждению в рамках разговора о пассионарной теории. Обсуждать здесь можно только мотивы, заставившие серьезного ученого так грубо искажать факты.

Кроме того, В. И. Козлов утверждает, что в трактате Гумилева нет «признания хотя бы гипотетической возможности мирного сосуществования и тем более плодотворного сотрудничества различных народов или этнических групп; в нем нет ничего ни об этнообъединяющих идеях мировых религий (буддизма, христианства, ислама), ни об идеях интернационализма» [48]. На самом деле варианты мирного сосуществования и даже плодотворного межэтнического сотрудничества пассионарная теория этногенеза предусматривает: первые Л. Н. Гумилев назвал «ксениями», вторые – симбиозами.

Статья В. И. Козлова увидела свет в 1990 году, за год до развала СССР, надолго похоронившего под своими обломками дружбу народов, интернационализм, а также их гипотетические возможности. И произошло это после нескольких десятилетий ежедневных коллективных медитаций простых граждан и именитых советских ученых на тему мирного сосуществования. Так кто оказался прав? Лев Николаевич, ставивший неудобные вопросы, или его коллеги, прячущиеся от них за идеологическими штампами?

Что касается высокой степени идеологизации самой пассионарной теории, то доказательством полной несостоятельности этого обвинения является тот факт, что ее используют очень разные люди для оправдания или обоснования прямо противоположных взглядов. Если бы Лев Николаевич выдерживал какую-то определенную идеологическую линию, он бы не ухитрился подставиться под удар со всех сторон одновременно.

Возьмем для примера приснопамятную хазарско-иудейскую химеру. Вроде бы она является железобетонным доказательством антисемитизма Гумилева в копилке претензий его недоброжелателей. Отчасти это подтверждается тем, что в 90-е годы наши собственные националисты с выраженным шовинистическим уклоном очень любили приводить высказывания Л. Н. Гумилева, выхватывая их из контекста и оправдывая свою ксенофобию. Примечательно, что на их взгляд автор пассионарной теории был недостаточно определенен и последователен в этом вопросе. А историк А. Г. Кузьмин в статье «Хазарские страдания» писал, что, «раздувая» Хазарию, Л. Н. Гумилев возвышает ее над Русью.

Вот как описывает эту проблему историк Евгений Юрьевич Спицын: «…замшелую гипотезу о преобладающем влиянии огромного Хазарского каганата во всей Восточной Европе в настоящее время активно развивают и доморощенные норманисты (А. Новосельцев, В. Петрухин, И. Данилевский), и израильские сионисты (Н. Готлиб), и украинские националисты (О. И. Прицак), и даже „патриоты-евразийцы“ (Л. Гумилев, В. Кожинов), которым очень хочется найти среди основателей Древнерусского государства не только шведов, но и иудеев-хазар. В последнее время этот вопрос приобрел не просто острый, но крайне болезненный и актуальный для разных политических сил характер. В частности, „отмороженные“ сионисты стали заявлять свои претензии на обладание „исконной исторической прародиной“ еврейского народа, а наши „патриоты-евразийцы“, не оценив самой сути этих „научных“ открытий, ударились в другую крайность и стали говорить об особом периоде „хазарско-иудейского ига“ в истории Древней Руси»