"17 мая 1905 года.

Сегодня Борисов-Мусатов закончил портрет Софии. Она выглядит на нём спящей, безмятежной, словно погружённой в сладкий сон. Художник настоял, чтобы в руке у неё было маленькое зеркальце – говорит, это символ души, отражающей мир. София смеялась и говорила, что это слишком претенциозно, но я вижу в этом глубокий смысл.

Каждая картина – не просто изображение, но отражение души того, кто на ней запечатлён. София говорит, что зеркала хранят память о тех, кто в них смотрелся. Что же тогда хранят портреты? Я начинаю верить, что нечто большее, чем просто краски на холсте.

После сеанса София была странно молчалива. Когда я спросил, что её тревожит, она лишь покачала головой и сказала: “Иногда мне кажется, что мы собираем не коллекцию картин, а коллекцию судеб”. Не понимаю, что она имела в виду, но её слова не дают мне покоя.

Завтра приезжает Серов. София будет позировать для ещё одного портрета. Надеюсь, этот сеанс не оставит такого гнетущего впечатления."

Савин отложил дневник и задумался. Упоминание зеркала не могло быть случайным – оно явно связывало убийство Марии Линевой с этой записью. Но что это значило? И кто такой А.С.?

Первая мысль была об Аркадии Соболеве, но стиль письма, глубокое знание истории семьи Орловых – всё это не вязалось с образом прагматичного бизнесмена. Скорее, это был кто-то, глубоко погружённый в историю искусства, одержимый коллекцией Орловых.

Савин достал телефон и набрал номер Климова.

– Виктор, это я. Мне нужно, чтобы ты проверил всех людей с инициалами А.С., связанных с миром искусства в Петербурге. Искусствоведы, коллекционеры, реставраторы – все, кто мог иметь доступ к информации о коллекции Орловых.

– Что случилось? – голос Климова звучал настороженно.

– Я получил письмо. От нашего убийцы, я уверен. И дневник моего предка, Александра Орлова-старшего. Подлинный, судя по всему.

– Чёрт возьми, – выдохнул Климов. – Еду к тебе. Никому больше не показывай письмо.

Через двадцать минут Климов уже был в кабинете Савина, изучая письмо и дневник.

– Это серьёзно, Андрей, – сказал он, закончив чтение. – Он явно играет с тобой. И знает о тебе больше, чем должен знать посторонний.

– Согласен, – кивнул Савин. – Но что он хочет этим сказать? "Первая картина – лишь начало пути. Следующая подскажет направление." Звучит как предупреждение о новом убийстве.

– Или как приглашение к игре, – мрачно добавил Климов. – Он хочет, чтобы ты следовал за ним, разгадывал его загадки.

– И я не вижу другого выбора, – Савин потёр переносицу. – Нужно опередить его, понять, какую картину он выберет следующей.

– Для этого нам нужно больше информации о коллекции Орловых, – сказал Климов. – О картинах, их истории, о людях на них изображённых.

Савин задумался. Кто мог знать больше о коллекции, чем его собственная бабушка?

– Я поеду в "Осенний сад", поговорю с Еленой Петровной. Она может знать что-то важное о дневнике и о картинах.

– Хорошо, – кивнул Климов. – А я займусь поиском людей с инициалами А.С. и организую экспертизу дневника и письма. Может, удастся найти какие-то следы.

Савин собрал документы, аккуратно упаковал дневник и вышел из управления. На улице моросил мелкий дождь, превращая город в размытую акварель. По дороге в "Осенний сад" он позвонил Елене.

– Доброе утро, – её голос звучал бодро, несмотря на ранний час. – Ты уже на работе?

– Да, и у меня новости, – Савин коротко рассказал о полученном письме и дневнике. – Еду к бабушке, может, она что-то знает об этих записях.

– Я могу приехать? – в голосе Елены звучало профессиональное любопытство. – Хотела бы взглянуть на дневник. Возможно, смогу помочь с историческим контекстом.