Пол в прихожей Кястутиса – крупная плитка с мраморным узором, а в обувнице – ряды дорогих туфель. В комнате стоят кожаные кресла, но подлокотники неуклюжие, слишком большие. Телевизор тоже огромный, в полстены. Ещё заметил на стене фото, где Кястутис с кем-то известным.

Прошёл через комнату в беседку, а там – полный раздрай. На плетёном столике пепельница, забитая окурками сигар. Кругом бокалы с остатками жидкой гадости – шампанского и виски. В тарелках объедки, которыми можно пол-Африки накормить. Хорошо, что мешки и перчатки при мне.

Убираю, и вижу на стуле зажигалку, а вернее – зажигалище: увесистая, посеребрённая, по бокам перламутр, а на корпусе гравировка «LET». Я отдал Кястутису, чтобы не потерялась. Тот светится гордостью: «Коллеги удружили».

Посуду я отнёс на кухню, а там натоптано. Попросил швабру, отмываю пол.

– Устали, наверное? – спрашивает Кястутис.

– Нет, я профи. Убираю многоэтажку, но мог бы что-то элитное.

– А есть разница?

– Ещё бы! К примеру, крутые рестораны иногда приглашают знаменитых шеф-поваров. А, допустим, элитные усадьбы приглашают прославленных дворников. Вы же слышали про Синтаро Комацу?

– Честно говоря, не особо…

– Ну как же! Он прославился стилем Дзен-пыль, там одновременно уборка и медитация. С японской бамбуковой метлой создаёт такие, еле заметные полосы на дорожках. Непрофессионал их не заметит, но после уборки Комацу даже воздух кажется чище.

– Вы серьёзно? – Кястутис в недоумении.

– А, к примеру, Педро Сьерра из Андалусии превратил подметание в спектакль. Да-да! Покоряясь внутренней музыке, он движется резко и страстно, выбивая метлой на дорожке ритмы кастаньет. И поглазеть на зрелище в Севилью стекаются туристы.

Кястутис хохочет. Наверное, кроме сигар они курили что-то ещё. Но я из вежливости не замечаю его странностей.

– Туристы аплодируют, а великий Педро машет метлой и впадает в транс, пока жаркая энергия несётся сквозь него, обнимая дворец Алькасар и всю Севилью! – театрально взмахиваю руками. – Впрочем, мне ближе Клаус Бухер, слышали такого?

– Ооооооо, – приходит в себя хозяин после хохота. Потом вздыхает тяжело-тяжело. – Даааа… Пойдёмте провожу, – и в глаза не смотрит почему-то.

Всучил мне 50 евро, хотя я отмахивался. Иду по двору, довольный по уши. У пятого подъезда урна, конечно, разворочена, а рядом собирает мусор… Знаете кто? Та розововолосая зараза! Напялила спортивный костюм и складывает отходы в урну.

Вот она, долгожданная схватка! В карих женских глазах – тупая звериная злость. Мы – два разъярённых волка, и наши клыки, горячие от частого дыхания, готовы к первой крови. Но сильнее будет тот, кто скроет ненависть под маской благодушия. Я взял себя в руки, и теперь до невозможности вежлив:

– Sveiki. Gal žinote, kas išmeta šiukšles iš šiukšliadėžių?

–Извините, по-литовски не понимаю, – выпрямилась и тряхнула розовой гривой, изображая приветливость.

–А… Я говорю, может знаете, кто выбрасывает мусор из урн?

– Сама не пойму! Днём всё чисто, а к ночи бардак. И ведь не первый раз убираю.

Я опешил: сама разбрасывает мусор и сама его убирает? Тут какой-то подвох…

– А кто же это мусорит, а? – пронзил её взглядом.

– Вредитель какой-то. Я эколог, вообще такого не могу видеть. Хорошо, что ещё и вы есть, вам за труд – спасибо.

Я совсем растерялся. Выходит, она на моей стороне? Но ведь она же и раскидывает мусор, потому что… Почему? И не могу себе ответить.

– Вы, наверное, из Беларуси, раз по-литовски не очень?

– Из России, – отвечает добродушно.

Вот он, подвох! ФСБ подослала российскую провокаторшу! Она соблазняла своим задом, а когда не вышло, придумала план: насорить, убрать, а потом опять насорить. Это спецоперация, чтобы свести меня с ума.