– Закрепите его как следует. И держите оружие под рукой. Если он очнётся раньше времени, у нас будут проблемы.

Рауль подошел к Сергею хлопнул его по здоровому плечу:

– Не переживай, компаньеро, в следующий раз дам тебе свою руку.

Сергей только усмехнулся:

– Главное, не дай ему проснуться раньше времени.

Я прислонился к раскалённому металлу джипа и закрыл глаза. Жар словно проникал внутрь меня, но вместо тепла оставлял только выжженную пустоту. Мой разум, как сломанный компас, отчаянно пытался найти север, но вместо этого кружил в хаосе мыслей. Всё, что я делал, всё, к чему стремился, оказалось бесконечной гонкой за призраками. Каждый бой отнимал кусок меня самого, всё больше и больше, словно кто-то методично отрезал части моей души.

Я вдруг осознал: от человека, которым я когда-то был, осталась лишь тень. Как долго я ещё смогу держаться? Как долго смогу обманывать себя, что конец этого пути хоть что-то изменит?

Мой взгляд скользнул к джипу. Колыван, завернутый в плёнку, выглядел нелепо – жалкое зрелище для бывшего властителя. Но даже сейчас, неподвижный и бессильный, он вызывал у меня отвращение. Воплощение всего, что я ненавижу: коррупция, предательство, ложь, власть, которая пожирает своих. Но чем я сам отличаюсь? Мы все здесь – пешки в войне, где не будет победителей.

Я перевёл взгляд на пацанов. Их лица, уставшие, но всё ещё живые, напомнили мне о том, с чего всё начиналось. Алекс, сидящий на моём диване полтора года назад, с горящими глазами говорил о том, как мы вместе начнём охоту. О том, что уничтожим выродков, которые убили нашу страну.

Я мысленно усмехнулся. Полтора года – целая жизнь, прожитая на краю лезвия ножа. Мы сделали это. Нашли их всех. И наказали. И вот, наконец, мы у цитадели. Но что теперь? Конец или только начало?

Восемнадцать месяцев назад…

– Думаю, мой совет о создании службы для поимки этих тварей и возвращения украденных активов наконец нашёл понимание? – спросил я с лёгкой ухмылкой, наливая виски себе и гостю.

Возможно, я ошибся в цели визита Премьера, а может, и нет.

– Неужели тебе удалось продавить это предложение? Хотя зачем я спрашиваю? Это ведь риторический вопрос, – подвёл я итог, взглянув на Климента.

Премьер знал, что в отличие от его мелких подхалимов, я снова оказался прав. Его торопливый визит, подобный буре, не стал для меня неожиданностью. Он ворвался в полутёмный зал, пропитанный запахом розмарина и копчёного дуба, и, почти не замечая ничего вокруг, тяжело опустился в кресло. Его нетерпеливые жесты быстро сменились неподвижностью, словно он превратился в мраморную статую под грузом невидимой тяжести. Очевидно, что кто-то из послевоенных чиновников решил, будто его появление заставит меня изменить мнение. Как же они ошибались.

В углу каминного зала, обставленного строгой, выдержанной мебелью, развалился мой старый друг – Климент Стоянов, руководитель временной администрации нашей страны, прошедшей горнило войны. Он выглядел как плюшевый медведь, который пострадал от времени и груза обязанностей, тяжёлого даже для его широких плеч.

На низком журнальном столике перед ним стояла наполовину полная бутылка ирландского виски. Тёмная жидкость в зелёном стекле поблёскивала золотом в свете настольной лампы, словно приглашая утонуть в её соблазнительном тепле.

Климент держал хрустальный стакан натруженными пальцами, будто в этом стакане был источник тепла, которого он так отчаянно искал. Его взгляд скользнул мимо меня к приоткрытому окну. За стеклом тянулись нескончаемыми рядами обломки разрушенных домов и обугленные напалмом деревья. В его полуприкрытых глазах мелькали тени – лица друзей и близких, исчезнувших в пламени войны. Глубокие морщины на его лице, словно трещины пересохшей земли, говорили о бессонных ночах и непосильных решениях. Седая борода дрожала, когда он медленно вздохнул, словно пытаясь выпустить хотя бы часть своей боли.