Он метнулся взглядом между мной и Раулем, словно надеясь найти в этом аду хоть каплю милосердия. Его губы дрогнули, но он так и не произнёс ни слова.

– Это «Рицин-Т7», – продолжил я, позволяя ему услышать каждое слово.

– Пролонгированный яд. Уникальная разработка. Он проникает в клетки, подавляет синтез белка и вызывает постепенную гибель тканей. Формула усовершенствована: токсин остаётся неактивным, пока не достигает порогового уровня в твоём организме.

Его глаза расширились, а кулаки судорожно сжались, как будто это могло хоть как-то ему помочь.

– У тебя есть 72 часа, – я позволил себе говорить с пугающим спокойствием.

– Первые симптомы ты почувствуешь через сутки: слабость, головокружение. На второй день – тошнота, кровотечения, мучительная боль в мышцах. А на третий… – я сделал паузу, чтобы он сам дорисовал себе картину,

– Органная недостаточность, паралич. Смерть. Очень болезненная смерть.

Он вскрикнул, как раненое животное:

– Вы… вы не имеете права! Это… это преступление!

Я убрал шприц и спокойно посмотрел на него:

– Преступление – это то, что мы нашли в твоём багажнике, – я говорил так, будто объяснял ребёнку очевидное.

– Это не обсуждается.

Рауль, стоявший рядом, чуть наклонил его вперёд, удерживая за плечи. Дипломат выглядел сломленным. Его лицо, ещё недавно надменное и уверенное, теперь превратилось в маску ужаса.

Я достал вторую ампулу – прозрачную, с безобидным видом, и медленно покрутил её между пальцами.

– А это – «Токсонекс». Антидот. Одна доза, и ты снова в порядке. Но получишь её только тогда, когда вернёшься и сделаешь то, что мы скажем.

Его глаза забегали, как у крысы, загнанной в угол. Дыхание стало прерывистым.

– Вы чудовища… – прошептал он, едва шевеля губами.

Я наклонился ближе, чтобы он почувствовал ледяной холод моего голоса:

– Возможно. Но только мы решаем, выживешь ты или нет.

Рауль насмешливо хлопнул его по плечу:

– Ну что, герой? Хочешь сдохнуть за правду?

Его голос сорвался в крик:

– Нет! Нет! Я сделаю всё, что вы хотите!

Я сделал шаг назад, внимательно оценивая происходящее. Дипломат сидел на полу, сцепив пальцы так крепко, что они побелели. Его дыхание было сбивчивым, как у человека, который пытается сдержать панику.

– Вот и отлично, – спокойно произнёс я, сложив руки на груди. – Теперь ты наш источник. Или, лучше сказать, родник. Постарайся не пересохнуть, а то, сам понимаешь, закопают.

Рауль хмыкнул и слегка подтолкнул пленника носком ботинка.

– Добро пожаловать в новую реальность, Эдгарс. Часы пошли.

Макс внезапно влетел в комнату. Его лицо выражало напряжение, а в руках он держал жёлтую флешку в алюминиевом корпусе, которую тут же протянул мне.

– Что это? – спросил я, внимательно разглядывая флешку.

Её изящный корпус созданный где-то в подземельях Илона Маска намекал, что это не просто хранилище данных. Обычно такие вещи имели двойную, а то и тройную линию обороны. Взломать их было практически невозможно. Я был удивлен, как наш хакер со всем этим справился.

– Там данные о транзакциях. Электронные кошельки, более ста миллиардов долларов, – Макс говорил почти шёпотом, но в его голосе слышалась гордость смешанная с растерянностью от обрушившейся на нас информацией.

– Сколько?! – я не смог скрыть ошеломления от услышанного.

– Точнее, сто двадцать три миллиарда семьсот восемьдесят шесть миллионов долларов, – уточнил Макс, переминаясь с ноги на ногу.

Его руки слегка дрожали, а голос звучал напряжённо, словно он всё ещё не мог поверить в увиденное. Медленно повернув голову, я с удивлением посмотрел на пленника. Лицо дипломата побледнело, глаза заметались из стороны в сторону, словно он искал выход из ситуации.