В другом углу стояли две перевёрнутые корзины, которые, надо полагать, использовались вместо скамьи. На полу в центре комнаты темнело пятно, в лучшем случае, старого вина. В общем, всё выглядело так, будто сама комната уже давно устала жить, и только милосердный пожар мог избавить её от жалкого существования.

– Вот мы и дома, командир, – Луций бросил взгляд на Квинта, – Не то чтобы роскошь, но тебя тут точно не найдут.

– Это ты называешь домом? – Квинт хмыкнул, осматривая убогую обстановку. – Ты уверен, что мы не подохнем от вони раньше, чем до нас доберутся?

– Лучше вонь, чем нож в живот, – отрезал Луций. Он плюхнулся на одну из корзин. – Ты, кажется, привык к другому. Легионерские палатки, костры, все дела. Центурионам моя скромная обитель, чай, не по чину, но уж чем богаты.

Квинт ничего не ответил. С сомнением покосившись на хлипкую корзину, он сел на пол напротив, вытянув ноги. Тишина заполнила комнату, нарушаемая лишь потрескиванием светильника.

– Так ты реально бессмертный? – вдруг спросил Луций, не поднимая головы.

– Что? – Квинт прищурился.

– Ну, только бессмертный или безмозглый решит связаться с Вепрями. Эти ребята, если ты не в курсе, поубивали больше людей, чем долбаный Юлий в Галлии. Дырок в башке у тебя вроде нет, значит мозги на месте – вот я и решил, что ты бессмертный. Методом исключения, – он с важным видом поднял палец, приосанившись.

– Я не знал, кто они, – пожал плечами Квинт. – Просто хотел поиграть в кости.

– А ты? – он наконец поднял голову. – Кто ты такой? Ты ведь не просто мальчишка, который оказался в нужное время в нужном месте.

– Как я уже сказал, – парень усмехнулся. – Просто Луций.

– Угу. И просто Луций знает каждый угол в Субурре. Что ты делал в трактире?

Луций наклонился вперёд, сложив руки на коленях. Его глаза блестели в тусклом свете, но улыбка исчезла.

– Дела, командир. И давай договоримся: ты меня не спрашиваешь, я тебе не вру.

Квинт неохотно кивнул, хотя этот ответ ему не понравился.

Луций откинулся обратно, вытягивая ноги.

– Но тебе повезло, что я там был.

Квинт закрыл глаза. Ему не хотелось продолжать разговор. Завтра придётся найти способ выйти из этого хаоса, а для этого нужны силы.

За стеной послышался крысиный писк, и оба замолчали, слушая, как звуки Субурры медленно угасают в ночи.

Квинт лежал на тряпье, подложив руку под голову. Слабый свет от чадившей лампы танцевал на сырой стене, рождая причудливые тени.

Он закрыл глаза, пытаясь отогнать ненужные мысли, но те, словно назойливые мухи, кружили в голове.

«Бывший центурион, – мысленно усмехнулся он. – Что ж, теперь я просто ещё один человек в толпе, бродящей по улицам Рима. Неужели всё, чем я был, исчезло так быстро?»

Он вспомнил последние дни службы: жаркий полуденный зной Македонии, тяжесть походных сумок, чувство причастности. Всё это казалось таким реальным тогда – настоящей жизнью. А теперь? Теперь он был никем. Выброшенной вещью.

Гнев вспыхнул на мгновение, но Квинт быстро подавил его. Нет, он уже не тот юнец, который рвётся мстить за каждую обиду.

«Как много было пафосных слов. „Мы защищаем Рим.“ Какой Рим? Этот?» Он открыл глаза и посмотрел на тёмный потолок. «Грязный, прогнивший до самого корня? Или тот Рим, который канул в Лету? Рим прошлого, созданный кровью и потом? Созданный для народа?»

Его мысли перескочили на Луция. Почему он ему помог? Что ему нужно?

Веки стали тяжёлыми. Где-то за стеной вновь запищали крысы, но Квинт этого уже не слышал. Его сознание плавно погружалось в сон, унося остатки тревог в темноту.

Луций лежал на куче тряпья, сформировав из неё что-то вроде гнезда. Он прикрыл глаза, но Сомн