– Или окажется, что он заодно с ними, – отозвался инквизитор. – Нужно было поворачивать утром, теперь может быть уже поздно.

– Слушайте, Шаан, – воскликнул Вальтер, – если вам охота себя хоронить раньше времени, так ступайте в соседнюю долину – там, вроде, волки бегают, наверняка они поступят с вами более рыцарственно, чем многоножки, и просто загрызут безо всяких фокусов.

– Думаю, что одну ночь мы тут продержимся, – утешил инквизитора Бартель. – Нас вон сколько народу, причём меня можно за пятерых посчитать: я всё-таки волшебник, – он подмигнул.

– А где мы достанем воду? – спросил Шаан. – Там внизу… это… – его передёрнуло, он прикрыл рот кулаком.

– Да он уже давно дохлый, и многоножек там нет, – с досадой воскликнул Вальтер. – И вас туда никто не просит идти. Бартель, составите мне компанию? Вроде, вы не из пугливых.

– У меня есть идея получше, – чародей криво ухмыльнулся. – Мы уже покричали, поколдовали немного – все, кто мог нас услышать, уже обсуждают, что это за птиц принесло в здешние края – от ещё одного заклинания вреда не будет.

Он критически оглядел скальную стену рядом с их стоянкой, постучал по ней в одной, в другом месте, прислушался, потом тяжело вздохнул и надавил ладонью – вокруг разбежались трещины, камень протестующе заскрежетал, раскалываясь всё глубже и глубже, пока наконец из этой раны не вырвалась вода. Чародей утёр с лица брызги и устало привалился к скале. Проворный ручеёк полз к обрыву, как напуганный змеёныш. – Вот как славно! – воскликнул рыцарь. – А сейчас давайте хоть ненадолго перестанем обсуждать, кого и как жрут волки с многоножками, и поедим сами!

Сравнение было не очень удачным: Шаана снова начало тошнить, да и Кейтлин скривилась – но все послушно собрались вокруг костра, дожидаясь, чтобы раздали небогатые припасы. Подвижник предложил приготовить целебный отвар – для слабых желудков и заложенных носов. Оказалось, что он позаимствовал в трактире несколько пучков сушёных трав на случай, если нужно будет помочь ближнему. Вальтер спросил брата Ингольберта, не припас ли он ещё пивка, и, убедившись, что нет, преувеличенно печальным тоном дозволил ему варить своё зелье. Вскоре терпкий, богатый аромат наполнил ноздри странников, тут и там замелькали расслабленные улыбки – но тут Виллем заметил, что на одно из мест у костра никто не сел, как будто ожидали ещё одного гостя. Южанин значительно кашлянул и показал на пустующий камешек – плоский, удобный, но никем не занятый. И Вальтер поднял его на смех, как ни в чём не бывало продолжая резать сыр, но потом смех его сошёл на нет, и через некоторое время уже, кажется, все уверились, что там не предназначено сидеть никому, помимо Нергеддеона. Брат Ингольберт призвал помянуть Владыку, закрыл глаза и беззвучно молился. Виллем скорбно качал головой и время от времени осуждающе поглядывал на рыцаря. Тот жевал сыр и старался казаться уверенным в себе и невозмутимым, однако глаза у него бегали, да и глотать он совсем не торопился. Бартель снова взялся за ружьё. У Айдана тряслись руки и колотилось сердце, он перебирал в голове самые могучие и действенные молитвы, но ни на какой из них не мог остановиться. Даже Кейтлин выглядела слегка потерянной. Когда тишина стала уже совсем невыносимым, кто-то вскрикнул, и все повскакивали на ноги: на том самом, предназначенном Князю Мрака месте сидело, подогнув под себя ноги, совершенно ужасное, противоестественное существо: мохнатое, с бледным и вытянутым лицом, со зловещими и тёмными щёлочками глаз, без видимых признаков носа и с узкой прорезью рта.