Алексей шагнул на тропу, что вилась между скалами, и ледяной ветер ударил ему в лицо, словно когтистая лапа, хлеща его кожу и заставляя глаза слезиться от холода. Его доспехи звякали под порывами, а плащ трепетал за спиной, как рваное знамя, но он упрямо шёл вперёд, сжимая её копьё в руках – единственное, что осталось от неё после ночного штурма. Горы возвышались вокруг, их серые пики пронзали низкие тучи, и снег кружился в воздухе, оседая на его плечах, как пепел давно сгоревшего мира. Он думал о демонице, о том, как её увели в цепях, её крик всё ещё звучал в его ушах, и это воспоминание гнало его вперёд, несмотря на усталость, что сковывала его тело после боя. Ветер выл в ущельях, его голос был как плач, но Алексей не слушал – его «Сверхчувство» ловило слабый отголосок её присутствия где-то там, в глубине гор. Он остановился, прижав копьё к груди, и закрыл глаза, представляя её лицо – её алые глаза, что всегда находили его в темноте, её улыбку, что согревала его в самые холодные ночи. «Я найду тебя», – прошептал он, и его слова унеслись в пустоту, растворяясь в вое ветра. Холод пробирал до костей, его дыхание вырывалось облачками пара, но он шагнул дальше, его шаги были тяжёлыми, но твёрдыми, как камень под ногами. Горы молчали, их тени падали на тропу, но он не боялся – её тепло жило в его сердце, и это было его единственным светом в этом ледяном аду. Он знал, что орден ушёл сюда, унося её и «Сердце бездны», и каждый шаг приближал его к ней, к их общей судьбе. Ледяной ветер бил в спину, но он не оглядывался – его путь лежал вперёд, к той, что была его жизнью.

Тропа вилась между скал, её камни были скользкими от льда и покрыты следами ордена – глубокие вмятины от сапог, пятна крови, что замерзли в трещинах, и обрывки белых плащей, зацепившиеся за острые края. Алексей шёл по этому пути, его взгляд был прикован к земле, выискивая каждый знак, что мог привести его к демонице. Его сапоги хрустели по льду, дыхание было тяжёлым, но он не останавливался, сжимая её копьё, как талисман, что держал его на ногах. Он видел её в каждом шаге – её грацию, её силу, её тень, что осталась в этих следах, и это подгоняло его, как невидимая рука. Ветер нёс запах металла и пепла, и он знал – орден был близко, их лагерь где-то впереди, скрытый в этих горах. Он остановился у камня, где кровь замерзла в виде длинной полосы, и провёл по ней пальцем, чувствуя её боль, её борьбу. «Ты жива», – прошептал он, и его голос дрожал от надежды и страха. Каменный путь был суров, его изгибы прятали ловушки, но он шёл, его «Сверхчувство» ловило слабые отголоски её присутствия, как нить, что вела его через этот лабиринт. Он вспоминал их ночи в крепости, её мягкий голос, что шептал ему о будущем, и эти воспоминания были как маяк, что светил в темноте. Скалы вокруг молчали, их тени падали на тропу, но он не терял её следа – каждая капля крови, каждый обрывок ткани был для него картой, что вела к ней. Его грудь сжималась от холода и усталости, но он шёл, его шаги были как ритм его сердца, что билось ради неё. Каменный путь был его испытанием, но он не сдастся – её образ был его силой, его целью, и он не остановится, пока не найдёт её.

Тропа сузилась, и из скал внезапно выросли фигуры – каменные големы, их тела были высечены из гранита, а глаза горели тусклым светом, как угли в ночи. Алексей замер, его рука сжала «Эфирный клинок», и он почувствовал, как воздух задрожал от их шагов, что сотрясали землю. Первый голем рванулся к нему, его кулак размером с валун обрушился вниз, но Алексей уклонился, песок взлетел под его ногами, и он ударил в ответ, его клинок вспыхнул, врезавшись в каменную плоть. Искры полетели в темноте, треск камня эхом отразился от скал, и голем пошатнулся, но не упал. Второй бросился с другой стороны, его рёв был как гул лавины, и Алексей крутнулся, уходя от удара, что расколол тропу там, где он стоял мгновение назад. Он сражался, его движения были быстрыми, но точными, каждый удар клинка оставлял трещины на их телах, и он думал о ней – о её копье, что лежало в его руке, о её силе, что вдохновляла его. «Я не паду здесь!» – крикнул он, и его голос разорвал ночь, заглушая вой ветра. Големы наступали, их кулаки били землю, но он уклонялся, его «Сверхчувство» предугадывало их атаки, и он бил в ответ, его клинок пел, разрубая камень. Один рухнул, его тело рассыпалось в пыль, но второй схватил его за плечо, его пальцы сжались, как тиски, и Алексей рявкнул, вырвавшись, его клинок вонзился в грудь твари, разрывая её надвое. Пыль осела, и он стоял, тяжело дыша, его грудь вздымалась, а кровь текла из царапин на руках. Он сжал её копьё, её образ дал ему силы, и он шагнул вперёд, оставив стражей гор позади – её спасение было его победой.