Лагерь взорвался звуками боя, мечи ордена сверкали в свете факелов, сталкиваясь с их армией в яростной схватке. Алексей рванулся вперёд, его «Эфирный клинок» пел в воздухе, отсекая руку рыцаря в белом плаще, чья кровь брызнула на песок, как тёмный дождь. Демоница была рядом, её копьё мелькало в ночи, пронзая доспехи с точностью змеиного укуса, и каждый её удар оставлял за собой крик боли и шорох падающего тела. Рыцари ордена бросились на них толпой, их мечи звенели, отражая свет, а их голоса выкрикивали молитвы, полные фанатизма. Алексей уклонился от удара, чувствуя, как лезвие просвистело у его лица, и ответил резким выпадом, пробивая грудь врага, чьи глаза погасли в мгновение. Демоница крутнулась, её плащ взлетел, как крылья ворона, и копьё вонзилось в горло другого рыцаря, его белый плащ упал в грязь, пропитанный кровью. «Они слабы перед нами», – крикнула она, её голос был как музыка в этом хаосе, и Алексей улыбнулся, чувствуя её огонь рядом. Их движения слились в ритм боя, его клинок и её копьё работали в унисон, отражая атаки и разрывая строй врагов. Песок под ногами стал скользким от крови, факелы падали, шипя в лужах, и блеск мечей ордена мерк перед их яростью. Они пробивались глубже, их тени плясали в ночи, и каждый удар был шагом к «Сердцу бездны».

Алексей увидел его – «Сердце бездны» сияло в центре лагеря, его алый свет пульсировал в руках жреца ордена, стоявшего у шатра, окружённого стражами. Песок хрустел под его ногами, он рванулся вперёд, его взгляд был прикован к артефакту, что звал его, как древний голос. Демоница бежала рядом, её копьё отбило копьё врага, что летело в него, и она крикнула: «Иди! Я прикрою!» Её голос был резким, полным силы, и он кивнул, доверяя ей свою спину. Рыцари ордена бросились наперерез, их белые плащи мелькали в темноте, но Алексей пробивался сквозь них, его «Эфирный клинок» разрезал воздух, оставляя за собой тела и крики. Он чувствовал жар «Сердца», его ритм бил в его «Сверхчувстве», и каждый шаг приближал его к цели. Демоница была за ним, её «Свет теней» вспыхивал, отбрасывая врагов, и её движения были как буря, сметающая всё на пути. Жрец поднял голову, его глаза горели фанатичным светом, и он выкрикнул заклятие, от которого воздух задрожал, но Алексей не остановился. Он видел только «Сердце», его силу, что могла разрушить их мир, и его решимость стала стальной. «Мы заберём его!» – крикнул он ей, и она ответила: «Вместе!» Их рывок был отчаянным, их связь – их щитом, и они прорывались к центру, где судьба ждала их в этом ночном аду.

Хаос боя накрыл их, как волна, и вдруг тени ордена выросли вокруг демоницы, их движения были быстрыми, как ветер. Алексей увидел это слишком поздно – цепи зазвенели, обвивая её запястья, и её копьё упало в песок с глухим стуком. Она крикнула его имя, её голос разорвал ночь, полный ярости и страха: «Алексей!» Он обернулся, его сердце замерло, когда он увидел, как её утаскивают в толпу врагов, её чёрные волосы мелькнули в темноте, а алые глаза встретились с его на мгновение, полные отчаяния. Рыцари в белых плащах сомкнулись вокруг неё, их мечи поднялись, защищая добычу, и жрец ордена шагнул вперёд, его рука сжимала «Сердце», а другая указала на неё. «Она наша!» – выкрикнул он, и Алексей рванулся к ней, его «Эфирный клинок» вспыхнул, разрубая первого врага, что встал на пути. Но их было слишком много, они оттесняли его, их цепи звенели, утягивая её дальше, и её крик затих, заглушённый шумом боя. Песок взлетел под его ногами, он чувствовал её страх через их связь, её боль, и его грудь сжалась от ужаса. «Верните её!» – рявкнул он, но тени ордена растворились в ночи, унося её прочь. Он стоял, тяжело дыша, его клинок дрожал в руке, а её копьё лежало у его ног, одинокое и молчаливое. Она была в плену, и его мир рухнул в этот миг.