«Сегрегированность» Стокгольма проявилась в том, что микрорайоны оказались не только отрезанными от «внутреннего» исторического города, но и друг от друга, хотя при этом все время работает хорошая транспортная связь между элементарными планировочными единицами. И эта разобщенность, по мнению планировщиков, изначально была заложена в функционализме планирования: раздельные ареалы только для работы, только для проживания и только для торговли. Такой подход неуместен в XXI веке. Встала задача пересмотреть стратегию развития города и постараться найти какие-то «нити» для связывания воедино разобщенных частей. В качестве средств рассматриваются следующие принципы: развитие многофункциональности территории, пересмотр способа использования земель, диалог со всеми заинтересованными сторонами, многоплановое поддержание устойчивости среды обитания, урбанизация. «Сегрегированность» в Стокгольме появилась, как ни странно, еще и как последствие воплощения двух ярких идей градостроительства первой половины ХХ в. – децентрализованного и органичного развития плана градообразования. И та, и другая концепции, налагаясь на контрастный североевропейский ландшафт, изрезанный водными пространствами, как будто способствовали идее микрорайонирования и формированию своего собственного архитектурного облика каждой из элементарных планировочных единиц, составляющих структуру города.

Рис. 13. Вид «пустующего» центрального ареала. Фотоархив В.И. Кукиной

Стокгольм относится к небольшому числу европейских городов с практически непрерывной историей градостроительства, постепенно и плавно переживших все этапы развития и не имевших, в данном случае, гипертрофированных масштабов. Этот город смело можно назвать лабораторией, в которой опробовались все теоретические концепции ХХ века, включая последнюю, – устойчивого развития.

В 1952 г. создан исключительно амбициозный генеральный план города (по мнению Мэтса Пемера, главного архитектора Стокгольма в 2002 г.). Основной стратегической задачей последнего стало проектирование и строительство здоровых комфортных микрорайонов за пределами темного, непригодного для жизни «внутреннего» города.

Добиваясь сочетания преимуществ американской (neighborhoodunit – «единицы соседствующих») и английской версии микрорайона (community – «сообщество», precinct – «закрытое сообщество») в Стокгольме было достигнуто уникальное сочленение последних как по форме плана, так и по социальному содержанию.

Идея десегрегированного коммьюнити с высокими целями социальной оптимизации берет свое начало с Хэмстедта – широко известного пригорода-сада в Великобритании. Здесь ставилась задача поднять благосостояние живущих и изменить преставление о нем как о маргинальной территории, а значит, и преодолеть синдром «окраинности». Хэмпстэд должен был стать местом, «где бедные учатся, как стать богатыми, а богатые, смеем надеяться, позволят бедным помочь самим себе»16.

Эта же задача стала впоследствии одной из краеугольных позиций Чикагской школы социологии, но более точное планировочное воплощение нашла скорее в странах Северной Европы во второй половине ХХ в. Уже классическим считается Веллингбю в Стокгольме по проекту Свена Маркелиуса, кластеры которого запроектированы из расчета на доброе соседствование людей с разным доходом и ориентацией на модели жилища от коттеджа в «сельском» ландшафте до многосемейных домов повышенной этажности в урбосреде. В планировке «пригорода-района»17 прослеживается два уровня: следование рисунку ландшафта – группирование разнородных по архитектуре сооружений вокруг особенных природных композиций и создание перетекающего пространства внутренних дворов, соединяемых через арки только пешеходными путями. Поэтому элементы, социально и композиционно различные, оказались «прочно» связаны единым ландшафтным решением. Композиции внутренних садиков строились по так называемому принципу «Стокгольмской ландшафтной школы» – «легкое корректирование того, что нам дала природа». Трепетным последователем идеи и архитектором большинства ландшафтных композиций является Вальтер Бауэр. Решение планировки Веллингбю родственно идеям, пропагандировавшимся в проектах, относимых к течению «эко-планирования» в США в 60-е годы ХХ века. Главным просчетом планировщиков оказалось предположение о том, что Веллингбю окажется привлекательным для инициативного развития промышленного производства и бизнеса. Однако без государственного стимулирования автономная градообразующая база не сложилась. Поэтому запроектированный как самостоятельный малый город он все же представляет собой сегодня удаленный жилой район, зависящий от метрополии. Наблюдается процесс активной миграции граждан города. «Сельская полоса» Веллингбю, коттеджи которой запроектировал Гуннар Асплунд, стала исключительно привлекательной для поселения архитекторов, выходящих на пенсию. Это ли не признание как средовых качеств микрорайона, так и экономического просчета, ведущего к вымыванию трудоспособного населения одновременно?