Рядом стоял парень с наушниками. Музыка из них била прямо в уши окружающим – громкая, электронная, с бьющим битом, похожим на удары по гробовой крышке. Парень ритмично покачивал головой, будто всё происходящее не касалось его вовсе, и этот вагон, набитый усталыми тенями, – просто декорации в его видеоклипе.

Кашель, бит, гул вагона. И лица, лица – усталые, чужие, выцветшие, как вымытые фотографии. Никита закрыл глаза, но тьма за веками была ещё хуже. Он чувствовал, как всё это проникает внутрь: ритм, хрип, звук – всё чужое, всё липкое.

На четвёртой станции он резко встал. Люди вздрогнули, но никто не сказал ни слова. Он выскочил из вагона, будто из капкана. Двери захлопнулись за спиной с коротким пшиком, и поезд уехал, оставив тишину. Но тишина была не успокаивающая – она звенела.

Пустой перрон. Холодный свет. Сероватая плитка. Он стоял несколько секунд, не двигаясь, а потом медленно пошёл – вверх по лестнице, по коридору, наружу. Прочь.

Снаружи было холодно, но не зябко – этот холод был настоящим, честным. Ветер дул меж домов, поднимал пыль, проносил клочья рекламы. Никита пошёл пешком. Через несколько кварталов он уже не чувствовал ног, только тупую пульсацию в коленях. Машины проносились мимо. Ветер то и дело поднимал капюшон. Он не думал, просто шёл. Будто бы этот путь мог очистить его от города, как будто каждый шаг вымывал из него по капле грязи.

Он шёл час. Может, больше. В голове было пусто. Иногда он ловил себя на том, что просто бормочет: «Хватит… хватит…» – и даже не осознаёт, что говорит вслух.

Дом встретил его глухой тишиной. Даже соседи не шумели. Он прошёл в кухню, открыл холодильник, посмотрел внутрь – и тут же закрыл. Не было ни голода, ни вкуса, ни желания. Просто пустота. Как в метро. Как на улице. Как в нём самом.

Он разделся, не включая свет. Лёг на кровать, глядя в темноту.

И в этой тишине, на границе между сном и бодрствованием, он подумал: «Я больше не могу. Мне нужно вырваться. Куда угодно. Главное – далеко…»

И впервые за долгое время его мысли не разбились о бетон. Впервые – они полетели.

Он вскочил с дивана, как будто внутри что-то щёлкнуло – словно пружина, давно сжатая до предела, внезапно сорвалась с креплений. Темнота в комнате дышала на него тяжёлым, чужим воздухом. Сердце колотилось, как у загнанного зверя. Его пальцы сами потянулись к ноутбуку, он открыл его с такой решимостью, будто собирался открыть портал в другой мир.

Экран загорелся бледным светом, будто выдохнул перед смертью. Никита сразу открыл сайт с объявлениями – не думая, не анализируя. Просто ввёл в поиск: дом вдали от города. И начал листать. Один за другим – коттеджи, дачи, участки. Все одинаково скучные и дорогие. Слишком аккуратные. Слишком приличные. Он пролистывал с равнодушием палача, которому показывают портреты будущих жертв.

И вдруг – как укол в глаз: «Продаётся дом. Лес. Удалённость 120 км от города. Деревянный, с камином. Один сосед в 4 км. Дешево. Торг. Возможен обмен на авто. Тел. +7 (ххх) ххх-хх-хх».

Он застыл. Объявление выглядело… не то чтобы странно. Оно было слишком лаконичным. Фото – одно, тёмное, будто сделано на старую камеру: дом среди деревьев, неразборчивый силуэт на фоне серого неба. Ни точного адреса, ни описания состояния. Только фраза: «Очень тихое место. Сильная энергетика» – приписка внизу, едва заметная, будто дописанная впопыхах.

И цена. Смехотворная. За такие деньги в городе можно было разве что купить угол в подвале.

У Никиты сердце учащённо забилось. Он даже прислушался – не шутка ли? Нет ли подвоха? Но в голове уже рисовалась картина: ветер в кронах, треск дров в печке, одиночество, живое, а не пластиковое. Тишина, которая не пульсирует раздражением, а поёт ветром. Он почувствовал, как по спине медленно скользит мысль: