Александр поднялся по будильнику. Опустил ноги в мягкие тапочки. Люси – женщина, носящая маску, женщина ненастоящая, чтобы за плату пережить всего лишь одну ночь, приоткрыв рот, мирно дремала, спрятав под подушку обе руки.

Он не стал тревожить ее сон, принял водные процедуры, потом уселся с чашкой черного чая за ноутбук в кабинете. Когда часовая стрелка перевалила за восемь, Катаев перебрался на кухню, чтобы приготовить завтрак на двоих.

– Люси…

Касанием перышка он дотронулся до плеча девушки – та лениво подняла головку растрепанных волос, с трудом разлепила заспанные глаза, потянулась, протяжно зевнула, растягивая время… Денег за утро и сон она не возьмет, Катаев это прекрасно знал. Причина ее преднамеренной медлительности объяснялась без ухищрений: чем раньше начнется утро, тем скорее она окажется во власти дряхлого хрыча, изрядно переоценившего себя.

– Самое время вставать, Люси. Не смотри на меня так. В школьные года…

– Какое ужасное слово! – простонала она, закрыв лицо руками и отвернувшись от Александра.

– Когда мы были в школе, – настойчиво повторил тот, – вставали намного раньше почти каждый день, а теперь… Не позволяй себе слишком долго спать.

– Еще чуть-чуть, дай мне еще пару минуточек.

– Вставай.

И он одним взмахом сдернул с девушки одеяло. Сгорбившись, растерев худенькие плечики, Люси по-турецки села. Зевнула, потом уставилась на Александра сонными глазами-стекляшками, в каких ни понимания происходящего, ни уверенности в твердости почвы под ногами. На ней не было ничего, кроме нижнего белья. Беззащитная и хрупкая, дрожащая от холода, а, между тем, она не вызывающая ни желания защитить, ни стремления согреть, чуждая для всех неприкаянная душа…

– Вечно ты все портишь.

– Завтрак на кухне.

Игрушка, с какой можно беззаботно позабавиться… И она любила Александра за такое отношение к ней, потому как свято верила, что так аморальная профессия не завладевает на полной серьезности ее личностью.

Ресторан тонул в смеси электрических и солнечных лучей. Александра встретила очаровательная девушка с кудрявыми волосами, ниспадающими до лопаток.

– Добрый день, – прижимая увесистую записную книжку к груди, она широко улыбалась и походила на воплощения самого солнца: такая же яркая и ослепляющая…

– Новенькая на месте?

– Да, она ждет вас за тем столиком…

Девушка вытянулась, указывая куда-то вглубь зала, но Александр, равнодушно махнув рукой, лишь прошел мимо, успев бросить:

– Ко мне веди.

Замок в кабинет в очередной раз заклинило. Ключ отказывал поворачиваться. Ни вправо, ни влево. В яростном ожесточении Катаев дернул ручку. Потом еще раз. И еще… Безрезультатно. Терпение поспешно иссякло. Он перевел дыхание, огляделся по сторонам: длинный коридор, не видать ни души, только где-то за поворотом в привычном мурчании едва слышно гудит электрощитовая, какую каждую неделю уже давно обещает проверить электрик. Он с силой треснул дверь плечом. Раскат грохота, казалось, поднялся на этаж выше. Попробовал замок еще раз – тот по какому-то необъяснимому чуду вдруг поддался. Александр метнул ключи на стол – те скользнули по дереву, едва удержавшись за край. Плюхнулся в кресло. Открыл компьютер. Какие-то бумаги, подкинутые управляющим, требовали внимания… В изнуряющем бессилии он откинулся на спинку кресла с неугасаемой обреченностью, будто по какой-то неисправимой неловкости невозвратно упустил доселе надежный, как почва под ногами, смысл бытия…

Тут тихо постучали. Из приоткрывшейся двери выглянула скромная фигурка.

– Можно?

Александр пальцем указал на кресло напротив стола. Аккуратно прикрыв дверь за собой, девушка прошлась, едва касаясь пола ногами, словно боясь издать лишний шорох.