Этьен, наскоро позавтракав, натянул плащ и отправился на поиски. Он знал, что Гутенберг – человек не публичный, но он должен был где-то работать, где-то заказывать металл, бумагу, где-то искать рабочих для своего дела.

Изабель осталась в гостинице, ожидая новостей. Она заказала чашку горячего отвара и, кутаясь в накидку, наблюдала за входящими и выходящими постояльцами. Каждый человек мог быть потенциальным союзником или врагом.

Прошел час, затем два… Наконец дверь гостиницы с шумом открылась, и внутрь вошел Этьен. Он выглядел довольным, но настороженным.

– Я нашел его, – сказал он, подходя к Изабель. – Гутенберг работает в мастерской на окраине города. Но попасть к нему непросто.

Изабель пристально посмотрела на него.

– Что ты узнал?

– Его охраняют. Люди говорят, что он опасается конкурентов и врагов. Кто-то уже пытался похитить его секреты. Если мы хотим с ним встретиться, нам нужно придумать, как подойти к нему без подозрений.

Изабель задумалась.

– Значит, нам нужен предлог. Мы не можем просто постучаться и сказать, что хотим поговорить. Нам нужно что-то, что заинтересует его…

Она сделала паузу, потом тихо сказала:

– А если мы предложим ему то, чего у него нет?

Этьен нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Изабель улыбнулась.

– Мы найдем способ. Но сначала мне нужно узнать больше о нем…

Она встала, накинула плащ.

– Пойдем, Этьен. Сегодня мы должны найти Гутенберга.

Гутенберг сидел за массивным деревянным столом в своей мастерской, скрестив руки на груди. Он наблюдал за Изабель, которая стояла напротив него, уверенно встречая его взгляд. В слабом свете свечей её тёмные глаза сверкали, словно металл, разогретый в тигле. Он не знал, чего ожидать, но интуиция подсказывала ему, что эта встреча будет важной.

– Значит, вы алхимик? – голос Гутенберга звучал скептически, но не грубо.

Изабель с лёгкой усмешкой кивнула:

– Да, но не в том смысле, в каком вы, возможно, привыкли слышать это слово. Я не превращаю свинец в золото. Меня интересует природа металлов, их соединения, их поведение в сплавах.

Гутенберг сжал пальцы. Ему не раз приходилось сталкиваться с шарлатанами, называющими себя алхимиками, но её слова звучали разумно.

– Допустим. Тогда скажите мне, – он наклонился вперёд, – какой сплав, по вашему мнению, наиболее устойчив для отливки шрифтов?

Изабель не спешила с ответом. Её глаза слегка прищурились, будто она что-то быстро просчитывала в уме.

– Это зависит от того, что вам важнее: долговечность, точность отливки или пластичность. Но если говорить об оптимальном варианте, я бы рекомендовала сплав олова, свинца и сурьмы. Олово придаст пластичность, свинец обеспечит нужную плотность, а сурьма предотвратит излишнюю мягкость и позволит шрифту сохранять форму при многочисленных оттисках.

Гутенберг удивлённо поднял брови. Это было точно. Именно этого он и пытался добиться в своих экспериментах.

– Интересно… – пробормотал он. – А что скажете о пропорциях?

– Всё зависит от конкретных условий, но я бы предложила 67% свинца, 22% олова и 11% сурьмы. Такой сплав обеспечит баланс между текучестью металла при отливке и его прочностью в работе.

Гутенберг замер. Он сам пришёл к почти такому же соотношению после долгих проб и ошибок. Но откуда эта девушка знала такие вещи?

– Кто вас учил? – наконец спросил он.

Изабель немного наклонила голову, будто раздумывая, стоит ли раскрывать этот секрет.

Она улыбнулась:

– Говорят, я была ученицей Николя Фламеля.

Он фыркнул:

– Фламель умер десятки лет назад.

– Это не мешает людям приписывать ему всё, что связано с алхимией, – ответила она, не теряя самообладания.