– Самая, говорят, волшебная часть Анконы – это Пасетто. Мраморная лестница словно спускается с небес и ведёт прямо к морю. Оттуда открывается вид на бескрайний горизонт. Там много людей, конечно. Мы – интроверты, не готовы к толпе влюблённых, художников, стариков с книгами и детей с мороженым. Но надо признать, что это только наша проблема, – муж улыбнулся. – Каждый, кто задерживает взгляд на линии воды, чувствует, что Анкона – это не просто город. Это точка покоя, место, где встречаются земля, море и небо. Место, где можно услышать себя.

– Знаешь, что ещё заметила?

– Что? – муж с любопытством взглянул на меня и убрал прядь с моего лба.

– Анкона поразила меня невероятными, ухоженными женщинами, на которых я бессовестно засматривалась буквально открыв от удивления рот всю нашу прогулку. Клянусь, не увидела ни одной местной дамы моего возраста в брюках. Они, словно сговорившись, нарядились в яркие платья с декольте, босоножки на каблуках, шляпки, украсили себя безупречным макияжем, аксессуарами, идеально подходящими к образу. Такого волшебства я ни разу не видела нигде и никогда, и уж тем более в Нидерландах, где женщины совсем не обращают внимания на свою внешность.

– Ну, а что ты хотела. Это же Италия! Столица моды! Или ты того? Нидерланды так повлияли что ли с их парадами гордости.

Мы засмеялись, заметив, что пришло время погружаться на паром. Очередь к морскому судну значительно затянулась: где-то в конце хвоста из автомобилей послышались мучительные стоны и ругань. Мы ждали более двух часов на жаре внутри машины, питьевая вода, как назло, закончилась. На третьем часу кто-то из очереди не выдержал и начал скандалить, а потом вдруг в несколько мгновений легковушки сгрузились в нужном отделении судна, и пассажиры быстро, как и не было томительного ожидания, разбрелись по кораблю в поисках своих кают. Настало время ужина.

– Слушайте, вам тоже кажется, что тут слишком шикарные блюда? Интересно, сколько платят поварам на кораблях, – я внимательно ознакомилась с меню и осмотрела содержимое противней с шикарной пищей.

– Тут одна свинина… Есть нечего. Если корабль пойдёт ко дну, я помру голодным, – ворчал муж.

– Не драматизируй: тут прекрасный выбор! Никто не умрёт, по крайней мере сегодня. Наше приключение только начинается, – моё сердце бешено билось в предвкушении вкусного ужина и встречи с Грецией.

Плотно поужинав греческими фрикадельками из телятины, известными как кёфтедес, и салатом из свежих овощей, мы дождались вечера и вышли на палубу, чтобы понаблюдать за закатом. Пальцы сжимали поручень, а в груди было что-то щемящее, будто мы прощались с чем-то старым, давно отжившим и плыли навстречу новой яркой маленькой жизни.

– Усталость, видимо. Так плакать хочется, – произнесла я и испугалась, что сделала это вслух.

– Сейчас уснём, и не заметим, как наступит утро: а там уж и до Превезы рукой подать.

Волны неспокойно шумели, но никто не жаловался. Мы стояли на верхней палубе, молчали, слушая воду, и каждый думал о своём. Тогда я впервые почувствовала, как эта поездка отличается от многих других. Это был путь. Мой долгожданный путь в самую любимую страну на свете.

За спиной оставалась Анкона, её изящные домики, улицы, лица незнакомцев.

Утро не заставило себя долго ждать: любимый супруг оказался как всегда прав, собственно, он всегда прав.

Мы спустились в ресторан позавтракать, а затем отправились в кофейню, чтобы заказать кофе по-турецки.

– Я же вам говорю, уважаемый, что хочу кофе по-турецки! – турчанка в очереди за чашечкой ароматного напитка устроила истерику.