– Слушай, Кот… – вдруг нахмурился Сэм. – А ты сам-то хоть пробовал то, что мне предлагаешь?

– В смысле? – я прикинулся, что не понимаю. Можно было еще сделать вид, что я не расслышал, но я как-то забыл в тот момент про такую опцию.

– В прямом, Кот, – посмотрел мне прямо в глаза Сэм. От неожиданности этого я даже забыл про опцию отвести глаза. Сэм же продолжал сверлить меня взглядом и задавать неудобные вопросы. – Ты на себе экспериментировал, Кот? Реальные тесты проводились? Или ты только эмулировал, воображая, как и что может быть?

– Я… Ничего я не эмулировал – зачем ругаться сразу? На себе нельзя это пробовать. Нельзя такое с собой сделать. Только на другом ком-то. Это как себя самого себя над землей поднять, потянув за волосы.

– Ну, это известный момент. Все в курсе, что тянуть за другое место надо.

– Ну вот и тут так же, Сэм. Только другим местом в данном случае другой человек является. Не кипишуй. Всё ровно будет, – я мог только сместить акцент беседы.

Другое место всегда приходилось как нельзя кстати. Всегда помогает – слишком сильный магнит для сознания. Пока Сэм переключал внимание с другого места на первоначальную суть своего вопроса, я действовал.

– Так, Сэм… Встань. Надо видеть твою тень. Хорошо ещё солнце не село – иначе пришлось бы костёр мутить или на завтра переносить, что, блин, и так я уже делал много раз.

– В смысле? Что ты делал?

– В смысле, я давно собирался это устроить, но каждый раз что-то мешало. Внутри такое ощущение, что вот прямо сейчас не надо это делать. Что, может, завтра будет более подходящий момент. Ну, или не завтра, а просто в другой раз…

– Прокрастинировал? – с уважительным сарказмом комментирует Сэм.

– Вставай! Вот так. Готов? – не реагирую на отвлекающий манёвр Сэма я.

Моя задача глобальней и весомей. Мне надо закончить всё чётко и ровно, чтобы без ненужного. Чтобы без вот этого вот вашего. Чтобы конкретно всё прошло.

– Готов, спрашиваю?

– Всегда.

– Ща…

Банка принесенного с собой бензина. Пакет свободных радикалов. Песня меча и пламени. Радость за близкого. Теплом от совместных действий. Таинство сближает. Чувство локтя. Получены ориентировки. Повелитель лживых новостей. Маг-агрегатор, ожидающий регистрационного удостоверения из надзорного за надзорными органами органа. Странная страна верит в защиту слоями.

Сэм стоит, его тень чётким силуэтом лежит частично на пыльном бетонном полу разорванного священной коррупцией недостроя, частично на униженной тренировочными стрельбами детей из соседнего двора кирпичной кладке. Солнце бьёт по лицу наотмашь оранжевым, переходящим в сочный красный. Мусора на горизонте прячут заплаканные лица в грубые прокурорские бушлаты. Банка принесённого с собой бензина орошает пол и стену под тенью. Тень еще не знает, что я планирую. Тень даже не лежит, она вальяжно и беззаботно валяется. Ей, типа, похуй. Тень, типа, на понятиях.

Сэм озадачено следит за моими действиями, но не мешает. Ведёт себя хорошо. Я спрашиваю у него спички, он протягивает мне коробок. Я чиркаю, запах серы, такой особенный, такой… отеческий. Секунда на вдохнуть, наполниться теплом неиспорченного памятью невспоминаемого из раннего детства. Секунда на увидеть сполох мятущегося потенциала огня. Увидеть в себе отблеск его колебаний, неуверенности, робости. Папский взрыв искр – предвестник первой затяжки. Первого проникновения внутрь. Дыма в лёгкие, бро. Я роняю спичку на пол, на залитую бензином тень, позволяя спичке взорваться новым, уничтожающим старое, позволяя ей переродиться в пламя.

Поджигаю тень Сэма.

Тень вытягивается, дёргается в конвульсиях, пламя полыхает свободой, Сэм стоит, не шевелится, он напряжён, он напуган, он совершенно, тотально, абсолютно трезв. Сэм оторопело взирает на к этому моменту уже яростно беснующуюся тень. Я отхожу от Сэма, делаю пару шагов назад, упираюсь в стену спиной, сползаю вдоль стены вниз, сажусь на корточки. Сэм продолжает стоять, хотя на его месте я бы давно уже прыгнул наружу, побежал к реке, кинулся бы в воду тушить остервенело искрящийся хвост. Мы чувствуем странный запах, запах горения, запах сладкий, тошнотворный, запах необратимых перемен, какие только могут случиться, если кто-то… Да, умирает.