– Если я всё правильно сделал, теперь нам хватит времени, чтобы разыскать чаровника, – сказал Стефан, утирая вспотевший лоб. – Но это не означает, что можно расслабиться, Лео. Камень – всё ещё остаётся таинственным и непредсказуемым артефактом. Если мастер Сард не разберётся, как быть, то я не возьмусь предположить, чем дело кончится. Скажу лишь одно: точно ничем хорошим.

На этом воодушевляющем слове они и распрощались. Конечно, когда Стефан забрался в седло и кинул взгляд на хмурое лицо Львёнка, он догадался о своей ошибке, но пожелания удачи и доброй дороги уже ничего не могли изменить. Настроение было паршивым.

Следующие несколько часов в пути Лео провёл в тяжких думах. Молчаливый и мрачный варвар теперь совершенно не походил на того добродушного и весёлого здоровяка, с кем вор выпивал в таверне на окраине Долины Вечности, а потому его компания лишь усиливала ощущения тоски, печали и безысходности.

Львёнок злился на горькую судьбу, что направила его ноги в недра той проклятой пещеры, где он подобрал злосчастный Камень. Скучал по любимым улочкам Миротауна, по «Вендетте» и кривой ухмылке Джо за барной стойкой, по глупым шуткам и щербатой улыбке Дженкинса. Ему даже недоставало худого и жёсткого лежака на полу родного Гнёздышка. Ну и, конечно же, сердце вора тосковало по владелице сиреневых глаз и томного низкого голоса – той единственной особе, кто прочно обосновалась в глубинах его запутанной души.

И до того Львёнку стало жалко себя, бедного и несчастного, что хороший слушатель, который мог бы выслушать все жалобы да пожалеть добрым словом, стал бы сейчас самым ценным подарком судьбы. Лео почти битый час намекал печальными вздохами, как сильно ему нужно выговориться. Но твердолобый варвар на то и был твердолобым, дабы ни черта не понимать в намёках. Лео даже задумался, а не затаить ли ему страшную обиду на Завалона, однако вскоре вспомнил, что его скромная персона не является пупом земли. И тогда он решил в корне сменить тактику – то есть самому вывести хмурого воина из мрачной спячки.

– О чём думаешь, друг мой Завалон? – поинтересовался он, поравняв Сокола с новым тяжеловозом рагхарца. Варвар смерил его непробиваемым взглядом и ничего не сказал.

– Всё злишься? Зря ты так… Юргант, между прочим, жизнь тебе спас! А ты ему даже спасибо не сказал.

– Я не просить.

– Что «не просить»?

– Спасать моя жизнь. Юргант сделать это из своя желание.

– А ты забавный, – фыркнул Лео. – Знаешь ли, это не просто – спрашивать разрешения у того, кто лежит без памяти, истекая кровью. Порой нет времени на размышления, и приходится брать ответственность в свои руки. Монашек поступил так, как считал нужным.

– Он сделать выбор. Я не винить Юргант.

– Да? А что тогда ты делаешь с того самого времени, как мы покинули долину?

Рыжеволосый гигант, повернув к вору грозный лик, долго молчал, прежде чем ответить.

– Я говорить себе, что ещё есть моя незаконченный дело.

– И что же будет, когда ты его закончишь?

– Я отыскать смерть в славный битва.

– А без смерти никак не обойтись?

– Нет, – отрезал Завалон, прижав ладонь к шрамам на груди. – Теперь – нет.

– Проклятье, вот не понимаю я тебя, хоть убей! – всплеснул руками Лео. – Вот каким таким интересным образом ты, получив рану в бою, отныне лишился своей воинской чести? Разве ты стал хуже мечом размахивать? Или у тебя мужества поубавилось? Напомни, чем в итоге закончилась битва с гианом? А то из-за твоего поведения мне уже кажется, что я всё неправильно запомнил… Ах да, точно. Ты этой твари башку отрезал! Разве не повод для гордости?

– Нет.

– Силикус, даруй ему мозгов или мне – терпения!