Не знаю уж, что у бабушки были за заскоки, но сталкивалась я с таким довольно часто – она могла не давать мне надевать футболку со словами «пусть тело подышит» в мои двенадцать или гнала работать в огород в одних трусах вместо шорт. Но в футболке, да.

М.: «Мой старший брат домогался до меня несколько раз. Старшая сестра уже во взрослой жизни призналась, что "догадывалась о вашей «любви», но думала, что с твоей стороны это было добровольно (!)".

Сколько всего раз домогался, я не знаю, четко помню только два раза, когда я не смогла отбиться и он изнасиловал меня анально. Из всего того, что помню, самым болезненным был не сам факт насилия, а реакция мамы.Отбиваясь, я сломала металлический половник, и когда мама пришла с работы, я прямо заглядывала ей в глаза, ждала и "просила" взглядом поддержи. Но вместо этого она на меня наорала и отругала за сломанный половник. Мне было около семи лет на тот момент.

В более осознанном возрасте я начала сомневаться в произошедшем и чувствовала, как будто я это придумала. Психолог мне объяснила, что такое бывает, защита психики так работает.»

Подруга, договорив, пожимает плечами и отводит глаза. Я понимающе молчу – такие истории я слышу до содрогания часто, от самых разных девушек и женщин. И в разговорах рано или поздно мы касаемся старых ран нашего детства, и они всегда похожи, так похожи!

Мы сидим с бокалами холодного вина на крошечной кухне, на столе неровно нарезанный сыр на блюдечке и разломанные пополам абрикосы без косточек, за окном – удушающее летнее марево южного города. Говорим по очереди, но в этом нет никакого соревнования в духе «мне было хуже, чем тебе!». Мы просто делимся друг с другом своей болью, обидами и тяжелым грузом прошлого, который – вот удивительно! – становится чуточку легче и давит на плечи чуточку меньше, если о нем говорить.

Мы говорим о голоде, изнасилованиях, тяжелой физической работе до обмороков. О несправедливости, о трусости родных, не нашедших в себе храбрость признать, что они провалились как родители и взять на себя ответственность, чтобы помочь. О равнодушии, о заживших переломах и ранах – и о том, что прошлое, каким бы страшным оно не было, остается в прошлом. А над настоящим мы уже можем работать сами.

Моими лучшими друзьями с самого раннего детства были книги. Очень рано выучившись читать, года в четыре я читала уже довольно бегло, я хваталась за книжку в любой подходящей и не очень ситуации. Я обожала книги! Проваливалась в них с головой, убегая от безобразной реальности. Детская библиотека стала центром моего мира в начальной школе и оставалась им до самого конца школы, позднее уступив библиотеке университетской, а затем работе в книжном магазине.

Я портила зрение, читая по ночам с фонариком под одеялом и потом ужасно стеснялась уродливых очков с толстыми некрасивыми стеклами, но читать по ночам, разумеется, не переставала. Сначала я была всеядной и глотала все доступные книги без разбора, потом, благодаря папе и первому отчиму, открыла для себя мир фантастики и фентези, а чуть позже хорроров. До сих пор я очень трепетно отношусь к своей домашней библиотеке, которую собирала годами и возила за собой по разным городам. Лучший подарок – книга, и с этим я безусловно согласна. Из плюсов – у меня довольно широкий кругозор, я могу поддержать беседу на почти любую тему и с удовольствием смотрю в кино экранизации любимых произведений.

Из минусов – глубокий минус (ха!) по зрению и неистребимая привычка в любое время, когда у меня не занят чем-то мозг, немедленно проваливаться в собственные фантазии. Выдуманные миры или любимые персонажи книг или фильмов владеют моим сознанием почти ежечасно, и я практически не могу это контролировать. Когда я гуляю, делаю покупки или еду на работу – все время мозг бурлит, извергая фонтаны ярких образов.