Так как Мирейе еще не выдали новую эмблему, она прикрепила к воротничку значок кубинской сборной 1981 года. Она поспешила на завтрак и вопреки здравому смыслу набросилась на бутерброды «Волжские» и вареные яйца. На Мирейю то и дело поглядывал официант, с рекордной быстротой убиравший посуду с соседнего столика. Поставив на тележку последнюю чашку, он спросил:

– Вы, наверное, ошиблись?

Прежде чем она, прожевав, смогла говорить, официант, старательно растягивая слова, поведал, что для участников Спартакиады завтрак накрыт в ресторане А.

– Вы меня поняли?

– Администратор на этаже отправила меня сюда, – ответила Мирейя, показав ключ от номера. – Я приехала с опозданием, поэтому меня, видимо, разместили далеко от остальных.

– Тогда все в порядке, – сказал официант, после чего уже не торопясь поставил на стол две чистые тарелки, положил приборы и покатил тележку в кухню. Мирейя запила остатки бутерброда чаем и уже на ходу проглотила блин со сметаной.

Хотя участники соревнований при тренерах и кураторах вели себя сдержанно, в ресторане А стоял шум, как в столовой пионерского лагеря. Звон посуды, шарканье, хруст и чавканье, нервные перешептывания как минимум на двадцати пяти естественных и искусственных языках (придирки к еде, каламбуры, дегустация гениальных идей, преждевременные разговоры о фаворитах и кодовых последовательностях, рассуждения о тактовой частоте окутанных легендами опытных образцов, непрекращающиеся споры о произношении иностранных аббревиатур и, конечно же, непременные слухи об утечке конкурсных заданий и решений) – все это создавало такой шум, что Мирейя не расслышала, как к ней обратилась польская чемпионка:

– Ты здесь! Здорово, – прощебетала она по-русски.

Семнадцатилетняя Халина Лукасевич была худенькая и долговязая, носила прямой пробор и подвязывала волосы двумя крендельками-восьмерками. Только тоненький голосок напоминал о малышке Халинке.

– Я уже думала, мы в этом году не увидимся.

– Почему? Ты не получила мое письмо?

– Получила, получила. И как? Все прошло хорошо? Отлично, поздравляю! Дай обниму тебя. Кандидат наук, здорово. Но скажи, что случилось с… – договорить она не успела.

Куратор польской команды тронула ее за плечо:

– Idziemy![3]

– Мне надо идти. Увидимся позже, – уходя, сказала Халина. – Обязательно расскажи, что случилось!

– Конечно, – крикнула Мирейя ей вслед.

Нигде не было видно кубинских участников, даже тренера Эдуардо, чья кудрявая голова наверняка возвышалась бы над всеми в ресторане. «Наверное, все пошли к залам для соревнований», – решила Мирейя. На предыдущей Спартакиаде кубинская команда потеряла двенадцать очков из-за того, что близнецы Фернандес опоздали на одно из соревнований, сейчас Эдуардо наверняка уделяет особое внимание пунктуальности.

У выхода выстроились юные программисты из ГДР, и ангольский тренер воспринял это как сигнал точного времени. Избегая толпы у лифтов, Мирейя спустилась в вестибюль по лестнице.

Участников и гостей II Международной спартакиады юных программистов над переходом в корпус для заседаний приветствовал транспарант – порядковое числительное бросалось в глаза из-за свежей белой краски. В вестибюле стояло четыре игровых автомата. Прорези для монет были заклеены ярлычками с указанием, что это выставочные экземпляры: «Руками не трогать!» Стенгазеты чествовали победителей Спартакиады 1981 года и доказывали последовательностью языков программирования впечатляющий уровень подготовки всех категорий. Огромные плакаты от всех стран-участниц превозносили вклад информатики в борьбу за мир и социализм.