Наташа ликовала от того, что наше любимое место у окна освободилось, как раз когда мы наполнили подносы и к нему подошли. Почему она радуется каждой мелочи? Я с трудом подавил раздражение.

Аппетит отсутствовал. Еда вызывала отвращение, как и все вокруг. Но если я не буду есть, то не смогу работать. Надо собраться, заставить себя пережить этот день, а потом и все другие вплоть до выходных. А там появится время разобраться, что со мной происходит.

Очередной шлепок по плечу вернул меня к реальности. Я чуть не подавился.

– Ваня, ты меня не слушаешь, пока я тебя не ударю!

– Неправда.

– Что с тобой? Ты сегодня какой-то пресный.

– Тяжелая ночь, – вырвалось у меня.

– Можешь поделиться, если тебе станет легче.

– Это сложно объяснить.

– Понимаю. Проблемы в семье?

Она перестала есть и смотрела на меня с таким состраданием, что мне захотелось выплакаться. Но я уже злился на себя за излишнюю разговорчивость.

– Ну давай выкладывай, бедолага, что у тебя там стряслось?

– Прости, я сегодня не в форме, я знаю. Все из-за сына. Я по нему скучаю. Давно не видел. Но… – тут я на секунду замолчал, потому что отчасти говорил правду.

– Что «но»? Бывшая не дает тебе с ним видеться?

Ладно, раз уж начал плакаться, придется теперь продолжать. По крайней мере, это не выглядит так, будто я что-то скрываю.

– Нет, дело не в этом. Наоборот, она хочет, чтобы я с ним чаще проводил время. Этого хочет и сам Саша. Он часто спрашивает маму про меня. Ему всего семь лет. Недавно начал ходить в школу, а я не смог прийти на первое сентября. Он так меня ждал… Я ужасный отец.

– Почему ты не пришел?

Потому что было полнолуние.

– Мне кажется, ему сейчас лучше держаться подальше от меня. У него теперь другая семья. Надо свыкнуться с этим.

– Что за бред? Ты его отец! – громко возмутилась Наташа. – Любому ребенку нужно внимание обоих родителей, если те не скатившиеся алкоголики вроде моего бывшего.

– Да, я знаю. Просто я не уверен, что он со мной в безопасности. – Я готов был проклясть себя за болтливость, но как же мне хотелось выговориться, хотя бы намеками и недоговорками.

– В каком смысле? Что ты имеешь в виду?

Я замялся. Теперь надо как-то выкручиваться.

– Трудно объяснить. Иногда мне кажется, что я притягиваю несчастья. А вдруг из-за меня с ним что-то случится?

Я представил, как однажды в полнолуние нахожу голову собственного сына. У меня мгновенно закончились силы заставлять себя есть. Я избегал в мыслях этой картины еще с первого случая. Сейчас я нашел уже вторую голову, и страшное видение начало обретать краски. Пока только наброски, которые я сразу стер. Слишком страшные, чтобы запоминать.

Что если убийца – это я? Неужели такое возможно?

Я ничего не знал об этих двух жертвах, как и об их телах, но каким-то образом находил их головы. Откуда я мог знать, где они спрятаны? А я и не знал, я не мог указать на карте, где они находятся. Я даже не имел понятия, что именно ищу. Они как будто сами дожидались меня.

Если я маньяк, который втайне от себя совершает зло, способен ли я причинить вред собственному сыну?

Мне ничего неизвестно о той, другой, личности внутри себя. Лишь подозрения о ее существовании и никаких доказательств. Но если она есть – ей лучше держаться подальше от тех, кто мне дорог.

Теплое прикосновение вернуло меня обратно в мир. Наташа положила свою руку на мою. Она внимательно, даже проникновенно смотрела мне в глаза. Я моргнул и отвел взгляд.

– Ваня, ты можешь рассказать мне честно, что с тобой происходит? Я хочу помочь.

– Все в порядке. Надо работать. У меня еще с утра висят заявки, – ответил я и резко встал. Карбонара и салат остались недоеденными.