— Эй! — голос стража заставил меня вздрогнуть и отодвинуться в дальний угол. — Ты там жива?

— Да. Что вам угодно? — я молила только об одном: чтобы папаша Тео не вздумал заходить внутрь. В таком случае можно использовать морок и постараться сбежать.

— Дык, поговорить! А ты на что надеялась? Твои прелести мне давно неинтересны.

Мой план побега рухнул, как и последняя надежда.

— Хотите спросить, за что мне такое? С чего бы мне вам рассказывать? — дрогнувшим голосом сказала я.

— Да без разницы, за что! — грустно ответил страж, так и оставшийся невидимым. — Здесь никто надолго не задерживается. Не упокоены души тока. Ты ведь тоже их слышишь?

— Значит, кроме нас, здесь никого живого?

Я опустилась на голую скамью и прижалась лбом к прутьям.

— Кроме тебя. Я не живой и не мёртвый, — прошелестел ответ. — А за тобой уже идут. Жаль...

— Кто? — вскочила я надежда ярком светом озарила  скудное жилище. В углу стояло ведро для отправления естественных надобностей. Я надеялась, что мне не придётся им воспользоваться.

— Двое, — с сожалением вздохнул страж, и я увидела его полуистлевшую руку, ухватившуюся за прутья клетки. — Мягкая поступь, еле слышная, и другая. Твёрдая, гневливая. Жаль...

Стало так душно, что пересохло в горле. Но просить странного стража, вероятно, драугра — хранителя места, где он когда-то умер, было страшно.  Папаша Тео, вероятно, не отказал бы и не стал вредить, но контактировать с нежитью лишний раз не стоит.

Я поджала под себя ноги и, калачиком свернувшись на лавке, принялась ждать. На душе сделалось спокойно, и даже стоны неупокоенных душ перестали тревожить.

Меня скоро освободят, драугр, как бы он не был страшен,  никогда не лжёт...

2

Сны короля всегда были мутными и тревожными, как туман над болотами, приносящий болезни. И пугающими, как Мгла, о которой он столько читал и слышал от отца, но никогда не был к ней так близок, как сейчас.

Рагнар давно уяснил, что в подобном сне главное — найти выход, ухватить след, ведущий на поверхность, и, не теряя его, вырваться из цепких лап нехорошего предчувствия. Тренируясь, он смог добиться пробуждения, когда сам хотел этого, но с недавних пор видения стали другими, словно кто-то пытался достучаться до его разума с той стороны. На какое-то время король с помощью Дара блокировал подобные сигналы, но с недавних пор стал считать, что напрасно вёл себя, как ребёнок, прятавшийся под кровать от  опасностей.

Рагнар прекрасно понимал, что в какой-то степени так оно и было. И всё же страх неизвестности точил душу, как термит дерево. Вдруг, по велению Богов, ему откроется пророчество: та правда, после которой останется только сложить руки и умереть,  чтобы не мешать  наступлению нового порядка? Нет, лучше уж перейти на другую сторону, чем добровольно уступить то, во что веришь! Например, понимание, что ты истинный сын своего отца и обязан хранить вверенное тебе Богами и людьми королевство от всякой смуты и другой нечисти.

Пробуждение всегда было немного болезненным. Рагнар вздрогнул, подавив стон, и стряхнул с рукавов серебряные нити сновидения. Всё снова стало таким, каким он привык видеть. Рабочий кабинет, полупогасший камин с тлеющими в его чреве углями, неровный свет масляных ламп, развешанных по стенам, в беспорядке лежащие на столе донесения и отчёты. Сколько он проспал?

Часы на каминной полке, словно услышав мысленный вопрос хозяина, затянули протяжную мелодию, похожую на завывание вьюги. В Драгском замке с незапамятных времён не жаловали радость, считая, что предаваясь веселью,  навлекут кару Богов. Ведь смертные не должны быть счастливее вечно пирующих Асов.