– А давай его закопаем в могилу прям тут!

От страха я попятился, оступился и земля ушла из-под ног.

Падал я недолго. Больно ударился о скальный уступ. Перевалившись со спины на бок, я увидел, как из-под меня растекается кровь.

Захотелось спать. Пока веки слипались, я различил в скальной стене черное пятно – вход в пещеру? От стены потянулась тень. Но прежде чем она успела дотянуться до меня, неизвестная сила схватила меня и потащила назад к обрыву. Я оказался над пропастью, но не сорвался вниз, а понесся, вернее, меня понесло дальше от этого места. Что-то темное нависло надо мной, заслонив от дождя. – «Ты дышишь?»

Напоследок я услышал пронзительный крик, словно в перенасыщенном грозой воздухе лопались взбудораженные ионы. Молнии засверкали вокруг, но ни одна не попала в меня. Страх и боль притупились, и появилось чувство безопасности. – «Теперь поспи немного!»

Мне снились земные ландшафты, яркое солнце, выжигавшее морозный зимний день. Я слышал воркующих голубей и примиряющие детские голоса.

Очнулся я от ощущения, что тону. Голова горела. Руки опущены в воду. Где я?

– Ты в моем убежище, лежи смирно! – прозвучал ответ.

– Кто ты? – я был слаб и оттого плохо видел, но он словно выплыл из тумана. У него были выразительные глаза, которые становились то карими, то зелеными, то черными, вторя, наверное, странному отсвету на его лице. Он смотрел открыто и проникновенно, но немного настороженно. Казалось, что мы знакомы, или когда-то были знакомы, и вот встретились вновь.

– Тебе нужно отдохнуть. Все вопросы потом, – он напоил меня каким-то бульоном, сидя у изголовья.

Какое-то время я держался на плаву, но вскоре стал проваливаться куда-то в астрал, слушая как незнакомец то ли поет, то ли рифмоплетет:

Я словно лепесток,

Сорвавшийся неосторожно в овраг

С последнего древесного оплота, что зачах,

Гонимый ветром вдаль под звуки капель,

Успевших разжевать земную плоть, усладить

И спеть мне на прощанье…

А потом стихия «бульона» поднялась из желудка и накрыла меня всего. Я наблюдал, как тени, словно на экране, плавно двигаются на лице незнакомца в ритмичном танце, казалось, увлекаемые вкрадчивыми словами глубокого, притягивающего своей силой голоса. Громкий вначале, он постепенно перешел в шепот. Тени размножились, вспышки красного и желтого света перекрасили фон. Игра образов и звуков уводила в глубины себя, и будто со дна колодца, я продолжал слышать слова: