Постонав о кадрах, у нас обычно принято сетовать на ущербную образовательную реформу, на плохие вузы. Боже праведный, при чём здесь это?

Согласились, система образования нуждается в стратегическом реформировании. Но в том-то и беда, что к ситуации кадровой катастрофы это уже отношения не имеет. Титаник столкнулся с айсбергом; не пора ли на его борту учредить курсы переподготовки навигаторов? Любая реформа высшей школы сработает не раньше, чем через поколение. Даже в утопии «Гадкие лебеди», где из космоса на Землю десантировалась раса идеальных педагогов-«мокрецов», они вынуждены были радикально разделить поколения и увести детей с собой на обучение в закрытую Зону. А ведь наша катастрофа в полной мере коснулась и преподавательских кадров. Но даже если в Отечестве вдруг вырастут, как грибы, десять приличных университетов (согласно международным рейтингам, сейчас нет ни одного), всё равно кадровый голод начнёт утоляться не ранее 2020 года. А с кем прикажете осуществлять стратегический план до того времени?

Как выбираться из кадрового тупика? Что делать, если на рынке кадров спрос на порядок превышает предложение, а быстро увеличить последнее не представляется возможным? Логика «шоковой терапии» отечественного разлива предписывает: тогда надо снизить амбиции до уровня реального кадрового потенциала. Нет у нас в стране управленцев на четыреста управляющих компаний? Давайте откроем три, а прочие триста девяносто семь пусть сдохнут! По этой логике, в 41-м году, когда выяснилось, что у нас крайне ослаб командный состав (видать, из-за той же системы образования), надо было оставить на фронте те три дивизии, где офицеры способны воевать на немецком уровне, а все прочие армии распустить по домам. Или перекупить на аутсорсинг Гудериана с власовцами?

Безнадёжна здесь не ситуация, а логика. Подобные обстоятельства означают, что хозяйственная деятельность созрела до стандартизации, которая должна позволить большинству граждан, не страдающих тяжёлыми расстройствами, осмысленно участвовать в ней. Едва ли для успеха в управлении стоимостью требуется всенепременно степень MBA. Тем более, что сами выпускники бизнес-школ очень по-разному отзываются о том, насколько это помогло им в реальном предпринимательстве.

Большинство задач, которые сегодня приходится решать управленцам, – в коммерческой ли сфере, в государственной – на деле шаблонны. Соответствующий управленческий стандарт должен быть срочно введён в оборот, он должен быть тиражируемым, лёгким в освоении: трёхмесячные курсы повышения квалификации – и вперёд! Опыт того же Центра корпоративного предпринимательства недвусмысленно показывает: в самой что ни есть крутой предпринимательской деятельности по производству добавленной стоимости основу составляет пласт вполне стандартизуемой рутины, доступный подмастерьям из числа вчерашних студентов. Проблема не в кадрах, а в глубокомысленой дребедени, которой полны управленческие учебники, что размножаются как кролики.

Проблема № 2 – производительность.

На известном заседании Госсовета 8 февраля было сказано: «Главная проблема сегодняшней российской экономики – это её крайняя неэффективность. Производительность труда в России остаётся недопустимо низкой. Те же затраты труда, что и в наиболее развитых странах, приносят в России в несколько раз меньшую отдачу».

Проблему производительности советская Россия унаследовала от царской. Ленин писал: «Производительность труда, это, в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя». Тема не сходила со страниц партийной и советской печати, склонялась на съездах и пленумах. Апрельский 1985 года Пленум ЦК провозгласил неизбежность операции по «достижению нового качественного состояния общества». Операция, увы, окончилась смертельным исходом. Её цель, вспомним, формулировалась следующим образом: «Это прежде всего – научно-техническое обновление производства и достижение высшего мирового уровня производительности труда».