— Мума?

— Он говорит о Муне, — пояснил Хусейн, подойдя ближе к нам. — Так, дружочек, как мы с тобой учились здороваться? Дай пять дяде Хусейну.

Хусейн хотел подхватить Фабиана на руки, но малыш отошел от него на шаг и посмотрел пристально на меня.

— Когда я вернусь домой?

Я сделал что-то не так? У него на глазах наворачивались слезы, а я не понимал, как реагировать. Я растерялся. Я, шейх Карим Аль Дин Абдул растерялся перед ребенком.

— Мума!

— Что здесь происходит? — К нам выбежала Муна, и Фабиан сразу же обнял ее за ноги.

— А когда мы вернемся домой?

— Скоро, милый, скоро. Пойдем с мальчиками поиграем.

Она взяла его на руки и увела моего сына, пока я стоял на месте и не понимал, как реагировать на реакцию собственного сына.

Я не обнял его. Не успел. Не прикоснулся к нему. Он просто расплакался при виде меня. Мое сердце впервые за много месяцев так сильно разрывалось от понимания, что я не сделал ничего, чтобы сблизиться с сыном.

— Да поможет мне всевышний.

— Никто не говорил, что будет просто. Мальчик всю жизнь провел в детском доме, — добавил Хусейн. — Но тебе лучше знать, что…

— Что? Что ещё я не знаю? Что земля плоская? Что Аллах спустит на нас шторм из-за грехов? Что еще я не знал?

Мой голос звучал так громко и так пронзительно, что, казалось, соседи слышали мой отчаянный рев. Хотя дом большой, стены толстые, а расстояние между участка и немаленькое.

Марго устало вздохнула и прикрыла глаза, после чего посмотрела на меня серьезно и ответила:

— Тот ваш родственник, который защищал Дебору, нашел твоего сына и помог дать взятку. Он был связующим, но никак не фиксировался в бумагах или на камерах.

— А как же…

— Муну не посадят. Мы предоставили все доказательства о непричастности к самому похищению, опеку временно передали Муне, как ближайшей родственнице. Все чисто. Но тот мужчина может завалить дело, если откроет...

— А-а-а!

До кухни дошел женский крик, и это не Муна и не Аиша - обе на первом этаже, а звук раздался со второго этажа.

Амина…

Я взметнулся наверх так быстро, что у меня едва не заложили уши и молил Всевышнего, чтобы с Аминой было все хорошо. В комнате была она. Лежала на полу около кровати, схватившись за грудь. По крайней мере, я так подумал поначалу.

— Все в порядке, неудачно встала с кровати, — произнесла Амина, прикрыв руками свое тело в полупрозрачной сорочке.

Надеюсь, Хусейн с Марго остались внизу…

Я вспомнил, как увидел Амину впервые без платка. В первый день после свадьбы застал ее практически обнаженной, робкой, неловкой. Она виновато прятала от меня глаза, пока дрожащими пальцами прикрывала свою грудь с аккуратными коричневыми сосками. Ее невинность и сексуальность привлекли мое внимание, хотя на тот момент даже не догадывался, что по-настоящему полюблю эту девчонку.

Но сейчас все иначе.

Округлые формы моей жены были также видны из-подо одежды. Ее грудь стала более наполненной, налитой. Наверное, из-за молока. Однако неловкость больше не сверкала в ее взгляде, а лицо не краснело от стыда при виде меня. Она не пыталась прикрыть глаза или отвернуться. Она молча поправила свою сорочку, сидя на коленях около кровати и смотрела на меня в упор, без тени страха.

— Я помогу.

— Не надо…

Но я присел рядом. Слишком близко. Зря. Всевышний вновь наказывал меня искушением. Искушением собственной жены. Между нами словно прошел электрический ток, когда я коснулся ее и на мгновение завис, поглаживая ее плечи. Ее кожа светлая, мягкая, такие же соблазнительные формы, запах. Харам, который не замолить до конца своих дней. Три месяца без женщины — долгий срок, но не для меня. Я ждал ее полгода, искал, ни разу не прикоснувшись к другой. Поэтому я молча натянул лямку и закрыл ее тело от посторонних глаз, которые могли случайно увидеть мою женщину, и помог встать.