Методология науки предлагает свой термин – модель. Под моделью понимается «аналог (схема, структура, знаковая система) определенного фрагмента природной или социальной реальности, порождения человеческой культуры, концептуально-теоретические образования – оригинала модели» (БИР, с. 382). Таким образом, историческая реальность постигается через модель в виде археологической культуры. При таком понимании, археологом является то лицо, которое создает новые или трансформирует старые археологические культуры, а не то, которое копает землю.

Замечу, что когда я преподавал философию (и в том числе методологию науки) в московском Университете дружбы народов, меня удивило, что студенты-математики очень плохо знают дифференциальное и интегральное исчисление, предпочитая, чтобы конкретные задачки решали за них другие, например, физики. «Зачем нам это нужно, – говорили они, – для этого существуют инженеры и физики. Наш продукт – не вычисления, а создание какого-либо нового исчисления». Иными словами, создание новой математической модели со своими правилами оперирования математическими объектами.

Если то же самое перенести на археологов, то их задача – не раскопки в земле, а конструирование новой модельной реальности – археологической культуры. А если перенести на эпиграфистов, которые глядят на непонятные древние значки и выдают текст на одном из современных языков, то их задача – не дешифровка текста на базе уже известной письменности, а выявление нового типа письма и дешифровка дотоле нечитаемой письменности. В этом и состоит научное творчество.

Охрана «охотничьей территории». Естественно, что представитель любой профессии хочет иметь на своей «охотничьей территории» эксклюзивные права на собственную деятельность. Иными словами, если это охотник, то на выделенной ему территории не должен охотиться никто другой. Если это археолог, то на отведенном ему участке земли не должен проводит раскопки более никто. Эта вещь более или менее понятна: зачем конкурировать там, где можно быть монополистом?

Однако существуют так называемые «черные археологи», которые не берут ни у кого лицензии (в археологии лицензия называется «открытый лист») и копаются в земле на свой страх и риск. Чем они вредят нормальной археологии?

На первый взгляд, они подрывают материальную базу этой науки, ибо продают те ценности, которые могли бы продать сами археологи. То есть попросту выкрадывают эти вещи из земли до прихода археологов. – Это так, но не это главное. Чаще всего археологи свои находки вовсе не продают, а, описав, сдают в музеи. Так что обворовывание идет не самих археологов, а национальных музеев, ибо крадут национальное достояние. Конечно, пройдя длинную цепь коллекционеров, находки, в конце концов, могут осесть и в музеях. Но могут осесть на долгий период и в частных коллекциях, где окажутся недоступными для основной массы населения.

Главное, однако, в другом. Любая находка тесно связана со своим окружением. Для археолога очень важно знать не только глубину залегания артефакта, но и наличие других предметов рядом, комплекс близлежащих вещей. Важно, найдена ли вещь в помещении или на открытом воздухе, входила ли она в хозяйственный или в погребальный комплекс, как она располагалась в момент обнаружения, что лежало над ней, а что – под ней. Все это может дать богатую информацию. Но для черного археолога важна лишь вещь сама по себе; поэтому вся остальная информация не только не собирается, но и выбрасывается, даже если она кем-то собрана. Так что черный археолог обкрадывает белого еще раз: в этом случае устраняется вся информация о деталях обнаружения находки. Кроме того, пытаясь добраться до интересующей его находки как можно быстрее, черный археолог обрушает вышележащие слои, ломает фрагменты жилищ, перемещает мешающие ему малоценные на его взгляд предметы, словом, уничтожает целый археологический объект ради очень небольшого его фрагмента.