Парни подбросили нас до общежития.

– Скоро увидимся, – прошептал Джумбер, торопливо целуя меня в щёку. – А сейчас мы с Гией уезжаем в Тбилиси.

– Ночью? – удивилась я.

– Да, – кивнул Джумбер. – Дороги сейчас пустые. Нам дадут отдохнувшего водителя, да и о наших купаниях в Тбилиси будет известно уже минут через десять. Лучше поехать… объясниться.

Мы не обсуждали с Галкой происшедшее. Два последующих рабочих дня пролетели быстро. Оба вечера она занималась дочкой, будто оправдываясь, что оставила её на выходные с тёткой.

В среду утром я встретила Галю на остановке. В ожидании автобуса мы начали какой-то разговор, и вдруг рядом резко притормозила машина. Из неё вышел крепкий усач, быстрый и напористый, из тех, кто идёт напролом. Решительно подойдя к нам, он показал своё удостоверение. Взгляд прищуренных чёрных глаз подозрительно топтался по Галкиному испуганному лицу.

– Галина Ульянкова? – спросил мужчина. – Мне поручено проводить вас в горисполком. Не волнуйтесь, ничего плохого.

– Я… Мне надо на работу, – вздрогнув, пробормотала Галка и, понимая всю бесполезность возражений, сжала мою руку своей горячей ладонью. – Она поедет со мной!

Я нервно глотала дыхание, уговаривая себя, что теперь не 37-ой год и мою подругу не арестуют за интимную связь с племянником Шеварднадзе.

В холёном здании исполкома сопровождающий с наглостью чекиста провел нас сквозь тесную толпу граждан, годами обивающих здесь пороги в ожидании, когда же "слуги народа" снизойдут до их скромных нужд. Сунув под нос секретарше удостоверение, он втиснул нас в кабинет и отрапортовал пузатому чиновнику:

– Это она.

Чинуша торопливо крякнул:

–Так вы Галина Ульянкова? Вам как матери-одиночке полагается двухкомнатная квартира. Вот ордер и ключи. Распишитесь.

Бледная Галка пододвинула ко мне бумагу:

– Полагается? Но…

– Распоряжение поступило свыше. Кто-то из Тбилиси отказался от очереди в вашу пользу, – проскрипел чиновник.

Я взяла ордер, прочитала имя моей подруги и адрес квартиры в самом хорошем районе города. Конечно я поняла, откуда "сверху" поступило распоряжение. В безумной радости за подругу, мне хотелось крикнуть: " Вот это по-грузински! Это по-царски, а не шуточки!"

– Да вот ещё… тоже вам. – толстяк протянул Гале конверт.

– Возьми, – прошептала еле живая Галка.

Я открыла конверт. На открытке с видом Тбилиси было написано коротко, с искрой любви, но официально:

"Дорогая Галя! Спасибо за тёплый приём! Поздравляю с получением квартиры! Через месяц приедем на новоселье. С наилучшими пожеланиями, Георгий Шеварднадзе".

Ниже на глянце открытки сверкала цитата: "Всё, что мы жалеем, теряется, а что отдаём – к нам возвращается". (Шота Руставели, "Витязь в тигровой шкуре").

ДЕВСТВЕННИК

Брось о вечности слушать басни.

Всё проходит – куда вернее.

Этой истины что прекрасней?

Что её, Соломон, страшнее?

Наталия Резник

Я вдруг поймала себя на мысли, что ни у одного мужчины не была первой. Все, кто наслаждался моей близостью, до нашей встречи уже прошли не одной тропинкой романтических приключений. Мои обожатели щедро делились со мной опытом, смакуя даже интимные подробности. Я печально выслушивала их воспоминания о первой любви… не ко мне.

И если мечта быть единственной в нашем циничном мире уже не актуальна, то оставалась лишь прихоть – быть первой.

Поделившись своим наваждением с близкой подругой, я встретила удивлённый взгляд её кошачьих зеленовато-голубых глаз. Вздёрнув точёный носик, она вместе с сигаретным дымом выпустила мне в лицо едкое замечание:

– Забудь! Хочешь сказать, что ищешь девственника, чтобы быть у него первой… Так что ли? Тебе уже тридцать пять, ты зрелая женщина, которой нужна интрига, игра. Что может дать тебе какой-то пацан, у которого ты будешь первой? Да и где его взять? В школе?