Остановился на верхней площадке длинной лестницы, ведущей от пляжа на небольшую стоянку, где обычно не помещались машины всех желающих оставить их перед походом вниз, на заполненный людьми песчаный пляж широкой, полноводной реки.

– Наверное, стоит одеться! – озвучил мою мысль согнувшийся пополам и пытающийся отдышаться Сергей.

Пока бежал, я не чувствовал, но сейчас я заметил новую странность. Раньше я, как, впрочем, и другие, задыхался, когда ходил по этой лестнице. Причём, при взятии этой высоты я постоянно считал ступеньки. Здесь было двенадцать пролётов по тринадцать ступеней и три пролёта – по одиннадцать. То есть сейчас, практически пробежав четырнадцать пролётов, я даже не сбил дыхание?

Размышляя, я натягивал шорты и футболку, поглядывая на подтягивающихся друзей, тоже начинающих надевать одежду, которая наиболее подходит для прогулок по городу, чем наши купальные костюмы. Ребята тяжело дышали, и пока никто из них не решался спросить, что случилось, и куда делась Маша, хотя я чувствовал в их сердцах некоторую насторожённость. Я им, конечно, сказал, что всё хорошо, и они, зная меня, мне доверяли, но девушка пропала, её нигде не было. И то, что я стремглав унёсся от приближающейся полиции, уведя их за собой, заставляло задуматься, действительно ли всё хорошо.

И ещё одна мысль очень сильно тревожила меня. Как я всё объясню, чтобы они поняли? Сам бы я разве смог понять, если бы кто-то нёс такую чушь, которую я собирался рассказать друзьям? Но проблема в том, что выбора-то у меня совсем не было! Машу я вернуть сюда если и смогу, то вряд ли стану. Судя по тому, что сказал Лиск… А я всё же предпочитал ему верить, вряд ли он стал меня обманывать, тем более что ему это делать было совсем незачем. Так вот, судя по объяснённому мне этим мелким бесёнком, Машу я смогу перенести в наш мир только в том случае, если она, хотя бы ненадолго, будет мертва. А вот этого я никогда делать не стану! Я больше никогда не позволю ей умереть. И изо всех сил постараюсь, чтобы девушка ни в коем случае не пострадала ни по моей вине, ни по вине кого-то другого.

Некоторое время шли молча. Потом, не выдержав, я всё же обернулся на других и оповестил:

– Я должен рассказать вам кое-что, о чём нельзя знать никому больше, – оглядел всех, стараясь придать взгляду твёрдость.

– Ты сказал, с Машей всё в порядке! – с вызовом взглянул на меня Степан. Кулаки его непроизвольно сжались, друг почувствовал мою неискренность, и, как это обычно бывает, интерпретировал её абсолютно неправильно.

– Я сказал, что она жива, – поправил его, вздохнув.

У меня не было желания ни спорить, ни обманывать. Вообще сейчас не было абсолютно никаких желаний, кроме одного, пожалуй, самого главного. Так хотелось сложить с себя груз скопом навалившихся проблем! Но… я не мог. Просто не имел на это права. Ведь переложив те неприятности, которые постигли меня, на плечи своих друзей, я абсолютно ничего не достигну. Но объяснить всё же было нужно.

– Нам нужно найти уединённое место, где никто не сможет подслушать то, что я намереваюсь вам рассказать, – пробормотал я, отводя взгляд от глаз Степана. Мне казалось, что он что-то понял. Во всяком случае, в отличие от других, он почувствовал некоторую мою неискренность. Я просто всем своим естеством ощущал его недоверие.

– И где же ты её бросил? – проигнорировав мою последнюю фразу, сквозь зубы, буквально, прошипел теперь уже Сергей.

Я повернул голову к нему, перед глазами на мгновение возникла лежащая возле родника девушка. Я действительно бросил её там… Но что я мог сделать в этой ситуации? Но потом опять мой взгляд уткнулся в прищуренные глаза Сергея.