– Отчего так? – спросил я зверька, поднимаясь со своего места. Ноги затекли, и сидеть больше не хотелось.

– Это их предзнаменование… – пробурчал Лиск. – Они сами появятся, когда посчитают нужным. – Зверёк перепрыгнул ко мне на макушку, и быстро оттуда на плечо. – Самому к ним соваться не стоит.

– Ладно, к гномам нельзя! – я начал ходить туда-сюда вдоль ручья, кося глаза на оседлавшую моё плеч о белку. – Тогда как насчёт одежды?

– В своём мире возьми! – посоветовал Лиск, сейчас он изо всех сил пытался удержаться, и не свалиться мне под ноги, поэтому выпустил коготки и пребольно вцепился в мою кожу.

Я быстро отодрал от себя шалуна, аккуратно заживляя появившиеся ранки. Надо же! С первого раза вышло!

– Только поспеши! – добавил пытающийся вырваться из моих, держащих его за загривок, рук. – Мальчишка долго так не выживет. Лечить его надо!

– Не умею я сам перемещаться! – сознался, от чего-то смутившись.

– Понятно, не умеешь! – Лиск повис в моих руках, уже больше не стараясь вывернуться.

Подумалось, что зверёк, наверное, совсем устал отбиваться от меня. Аккуратно подхватил зверушку и прижал к груди.

– Только не царапаться! – приказал.

Лиск прильнул ко мне, принимая ласку.

– Просто попробуй! – посоветовал он. – Вспомни, что чувствовал, когда перемещался. Не снаружи, – добавил, уловив мою мысль об ужалившем меня шершне. – Внутри! – Лиск горько вздохнул, и я снова уловил внутри него разрастающуюся печаль, что-то тревожило маленького обитателя этого леса. – Один лишь ты сейчас в состоянии понять, как это делать. Когда-нибудь, может быть… Эх!

Зверёк вырвался из моих рук и понёсся куда-то. Затем я заметил его на вершине сосны, откуда тот перепрыгнул на осину, дуб, берёза, снова осина… Лиск носился, как угорелый с дерева на дерево, а я начал вспоминать.

Первый раз я казался в это мире, когда вместе с друзьями зашёл в шашлычную. Тогда, накатавшись на коньках, я погрузился в воспоминания. В школе у меня не было друзей, но была одна девочка, которой нравилось учить меня кататься на коньках. Я подчинялся ей во всём, удовлетворял все её желания. Так происходило до того момента, как несколько моих одноклассников узнали о том, как мы проводим время по выходным. Её отношение изменилось слишком внезапно для меня. Прибившись к компании, в которой состояли и эти парни, она, как-то в один момент, сделала вид, что мы с ней практически не знакомы. Она даже перестала отвечать на мои приветствия в школе. Это было не первым ударом, который преподнесла мне жизнь, но, пожалуй, самым болезненным. Если исчезновение родителей тогда я считал чем-то временным, то предательство было постоянным. А на каток с тех поря я ходил один вплоть о того дня, когда я впервые оказался в этом мире. Тогда, сидя за столом рядом с отчего-то замолкнувшей Машей, я погрузился в состояние полного покоя и безмятежности, пожелав оказаться далеко-далеко – там, где я действительно нужен.

Во второй раз я просто проснулся здесь. Кажется, мне ничего и не снилось, а перед сном я вспоминал родителей и снова, на единый миг, поверил в возможность их возвращения.

В третий раз я захотел переместиться сюда сам. Сидя на лавочке, среди закрывающих меня от мира кустов, я просто ловил нирвану, погружаясь в ощущение счастья и блаженства, даруемое мне окружающим меня миром.

А в этот, последний раз я просто всем сердцем желал, чтобы Маша осталась жива, хотя уже и не верил в такой исход.

Мда… Но это то, как я попадал сюда. Хотя назад мне тоже нужно будет вернуться. Усмехнулся. Да-да! Медитацию надо осваивать.

Итак, обратно в свой мир впервые я попал… А не знаю как! А ведь я снова сливался с природой, а потом резко вспомнил друзей… Да-а-а! Сложно.