Гор-Аполлон Нильский (Horapollo Nilous) – родом из Нилополя, автор «Иероглифики» («1ероуА, иршх»), труда, истолковывавшего древне египетские ие ро гли фы (379–395 гг. по Р. X.). По мнению Леемана, тождествен с грамматиком Гораполлоном, учившим в Константинополе при императоре Феодосии. Книга его была написана по-египетски (по-коптски) и на греческий переведена неким Филиппом не раньше XIV в. На французский в стихах переведена Нострадамусом. Древнейшая из сохранившихся рукописей находится во Флоренции. В труде проявляется некоторое знакомство с древнеегипетским языком; довольно правильно объяснены многие идеограммы, часто встречаемые в Птолемеевских надписях, но ничего не говорится о фонетическом значении иероглифов. Лучшее издание – Leeman’a (Амстердам, 1835). Ляут сделал опыт объяснения первой книги (München: «Sitzungsber», 1876). – Статья из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона с замечаниями автора.

Учение орфиков проводило обряды культа Диониса в практическую жизнь в связи с идеями душевного очищения, аскезы и освобождения от земной греховности. Оно представляло собой практическую мораль с целым катехизисом правил и установлений. Нравственному учению предшествует космогония и теогония, созданная по Гесиоду и несколько видоизмененная в деталях, причем утрачена вся целостность образов греческой религии: орфические боги – скорее отвлеченные понятия. В орфической теогонии господствует тенденция привести политеизм к монотеизму, или так называемой теокразии; орфики признают лишь Зевса, Персефону и Диониса Загрея. Это учение было выражено в орфической поэме «Теогония» (©eoyovia), которую отождествляют с поэмой iepov Xojoi, в 24 рапсодиях.

Латинское выражение, означающее «верю, потому что это абсурдно» – девиз некоторых отцов церкви, например Тертуллиана, поддерживавшийся и Августином и проистекавший из презрения к человеческому конечному разуму в сравнении с разумом Божественным (бесконечным). Это утверждение не только признает, что противное ограниченному разуму человека, т. е. недоступное ему, может быть доступно разуму самому по себе, но предполагает, что мыслимое для последнего должно быть совершенно немыслимым для первого.