Мы расселись и, наскоро перезнакомившись, стали работать ложками. Ещё никогда я не чувствовал себя таким голодным! Правда, кормили здесь не так уж и плохо. Но Тёма и здесь начал хохмить. И как у него получалось: – и есть, и говорить, пари этом изо рта у него ничего не сыпалось.

– Лен, а я думал, что вы с Васькой вискасом питаетесь!

– Ты неправильно думал. Мы питаемся печенью… таких вот балаболов, как ты!

– А я не вкусный! А еще ядовитый!

– Вскрытие покажет…

Клавдия Ивановна поморщилась, и они замолчали. Я сразу решил, что с училкой постараюсь не садиться за один стол. Видеть каждый раз после наших шуток эту кислую физиономию? Ну уж увольте!

4. А у нас в квартире газ, а у вас? ©

После завтрака для нас была организована экскурсия по этому «санаторию». В фойе на стене висел телевизор, вдоль стен зеленели пальмы в кадках, в дальнем углу располагался огромный аквариум с яркими рыбками и дремучей черепахой на дне. Она лениво взирала на толпу грузчиков – идиотов в комбинезонах. Здесь имелась даже библиотека: книги расставлялись безо всякого порядка, начиная с детских сказок и заканчивая технической литературой, при этом отсутствовала какая либо система: не по алфавиту, не по тематике и даже не по возрастному цензу. Наличие тренажерного зала не могло не порадовать, и не потому, что я такой любитель фитнеса, просто если здесь придётся задержаться на какое-то вовремя, то почему бы не разнообразить досуг? Мне всегда было любопытно, как действуют те или иные конструкции из металла. Только времени для занятий никогда не хватало. А теперь, может быть, и подкачаю чего! Жаль, что бассейна в этом «эдеме» не оказалось. Плавать я люблю куда как больше. Летом на пляже я загорал до коричневой корочки, как мама говорит. Там же и плавал до икоты. Удивляюсь, как еще загар успевал пристать, учитывая, что из воды я выпазил, только чтобы чуток согреться.

Меня забавляло, что девочкам как и нам, тоже выдали робу. Даже Клавдия Ивановна вышагивала в рабочем комбинезоне. Единственное, что отличало её прикид, это шарф на шее. Она сослалась на хронический тонзиллит, и ей позволили его оставить. Мы напоминали группу гастарбайтеров на отдыхе. Только Василий анархично разгуливал голышом, если не считать его угольно-чёрную блестящую шерстку. Хотя его это " ню" как-то не очень волновало. Васька чувствовал себя очень даже вольготно. Он самоуверенно расхаживал по коридору, без стука заходил в комнаты. Кот стал любимым гостем нашей комнаты. Что думал об этом он сам, неизвестно. Возможно, гостем Василий себя у нас не считал. Мне кажется, он ощущал себя равноправным членом нашей мужской компании. Но мы и не возражали. Я и раньше не имел ничего против кошек: породистые и дворовые, гладкие и пушистые – все они обладали некой неповторимой грацией и загадочностью. Но только в Василии я узрел личность. Возможно, это звучит смешно, но именно личность сквозила во всем. У него было свое мнение, которое кот отстаивал всеми возможными способами и ряд других черт и качеств, которые раньше я наблюдал только у людей.

По окончании обзорной экскурсии всю группу повели в медпункт. Сегодня нас проводили через галерею, не выходя на улицу. Там провели познавательную беседу о том, что мы хватили вредоносного газа. У всех анализ показал наличие каких-то токсинов, поразивших тот или иной орган. Так что сейчас надо провести определённую терапию. Для каждого разработана своя схема. Нас снова взяли в оборот: сначала осматривали, а потом кому что: кому укол, кому лекарство, а кого-то и на капельницу отправили. Темка облегченно заметил, что хоть без клизмы обошлись. Но и без клизм хватило мучений. Не все процедуры нравились. Только нашего мнения никто не спрашивал. Кстати: хочу отметить, что здесь с нами теперь не церемонились. Тоном, не терпящим возражения, приказывали раздеться, одеться, лечь, сесть. Ленка сломала ноготь и стала возмущаться, что у неё отняли косметичку, а там пилочка. Еще у нее отобрали сережки – память о маме. Девушка про это молчала, но было видно, что она до слез переживает. Ее мама умерла несколько лет назад. Лена жила с бабушкой и Васькой, и сережки для девушки были больше, чем украшение. Это и память о маме и последняя ниточка, что связывала с тем, что дорого.