Из «удобств» вышел ботан. Без очков его глаза смотрели на мир с детской восторженностью и удивлением. Волосы растрепались, как у безумного профессора из какого-то фильма.

Он представился Яриком. И да, ему очень подходило определение если не ботан, то профессор: в очках, встрепанный, чему-то своему улыбающийся, иногда казалось, что он рассеян. Но это только на первый взгляд. Позже мы не единожды оценили его живой ум и способность мыслить оперативно и оригинально. Пацан наших лет, правда, слишком уж умный, чертяка! Но умный – не значит заумный, т.е. деловой. С ним было легко общаться, шутки он понимал и сам юморил, с удовольствием.

Ну а я – я Сашка Серёгин, бедный студент, сторож и неудачник на любовном фронте. Правда, про Юльку я ничего не стал рассказывать: хвастать особо-то не чем, а привирать не люблю. Да и если честно, то я, почему-то, как только услышал про катастрофу, то не про нее подумал, а про маму, про ребят с общаги, про то, что книги в библиотеку не сдал. Много тогда в голове разных мыслей промелькнуло, но, ни одной о Юльке.

Ванная комната на меня произвела ошеломляющее впечатление! Я подобное видел только в глянцевых журналах и в кино. Просторная комната была оборудована по последнему писку моды. Немаленькая джакузи соседствовала с навороченной душевой кабиной. Кафель струился малахитом. Мягкое освещение настенных и потолочных светильников приятно расслабляло. В небольшой нише расположился унитаз, справа от него приютился декоративный фонтанчик с утопающими в зелени крошечными домиками. Казалось, что сейчас оттуда появятся маленькие человечки. Слева маленькая тумбочка с журналами. В голову пришла идиотская мысль: у кровати прикроватная тумбочка, а это приунитазная? «Удобства» завораживали! Всю стену над раковиной для умывания занимало большое зеркало. Я сначала шарахнулся в сторону, думая, что здесь кто-то есть! Свое отражение показалось мне чужим среди этого великолепия. Гели, шампуни, крема на полках восхищали своим разнообразием! Раньше я и не замечал за собой такой тяги к сибаритству, ко всем этим баночкам и флакончикам! Все марки не были знакомыми, или, может быть, они продавались в тех местах, где моих денег хватило бы только «напосмотреть»?

Я распечатал новую зубную щетку и постарался поскорее закончить с умыванием, иначе мой экскурс в этот мир удобств мог затянуться до ужина. А я все же надеялся и позавтракать, и пообедать.

И вот, мы все такие чистые и перезнакомленные вышли из комнаты. В коридоре нас встретил «очковый». Мы аж вздрогнули: такое впечатление, что все это время он стоял под дверью и подслушивал. Бесстрастным голосом этот тип сказал, что проводит нас в столовую, которая оказалась совсем рядом. Она была не очень большая, но уютная. Кроме большого стола в ней расположились еще три небольших столика. Это смахивало на скромный намек, что при желании, можно бы не садиться всем за общий стол. Но сегодня всех усадили вместе. Да оно и правильно: нам дали возможность познакомиться. Там, за столом, уже сидели девочки. Девочками некоторых наших знакомых можно было назвать с натяжкой. Кошачья хозяйка, (как выяснилось, ее звали Леной), и сидящая рядом пухленькая приторная блондинка, (она назвалась Надей), еще тянули на девочек. Мадаму же девочкой назвать можно было лишь в определенном смысле. (Ее облик можно было определить, как обликоаморале. Несмотря на то, что всех нас нарядили в одинаковые робы и отняли у девушек косметику, она выглядела вызывающе вульгарно). Она представилась Люсей. А вот последнюю, сидящую за столом вряд ли можно было назвать девочкой последние лет… дцать. Это была учительница на пенсии Клавдия Ивановна. Коротко стриженая, с торчащими во все стороны волосами, очками на кончике носа, она напоминала курицу. Я посочувствовал детишкам, которых она учила: первое впечатление о ней было не очень приятное. Не знаю почему, смотреть на нее не хотелось. Кстати: Про Лену-то я ничего не сказал! А ведь еще вчера я отметил ее фигурку фигуристочки, пшеничные волосы до плеч, веснушки на аккуратном носике и… серьезные серые глаза в пол-лица! Девушка определенно мне понравилась.