Нас отвели в другое здание. Оно чем-то напоминало гостинницу. Там группу расселили по 4 человека: мальчики отдельно – девочки отдельно. Мы были так рады принять горизонталь, что сразу упали и почти моментально заснули.

3. Утро нового дня.

Утром нас разбудил голос громкоговорителя:

– Доброе утро! Пора принять водные процедуры и пройти на завтрак!

Над дверью обнаружились часы. Они показывали 8 часов, 2 минуты. Странно: если учесть, что мы ехали перед закрытием метро, плюс здесь нас мурыжили часа два – не меньше, то в 8 утра мы должны были быть на 80% мертвяками. Но я не ощутил такой уж усталости. Нет, конечно, было ощущение, похожее на то, как я себя чувствую в субботу после трудовой недели, поднявшись с постели в полдень. Короче – выспался. Я огляделся: нас в спальне находилось четверо: у окна лежали пенсионер и мажор. Ближе к двери мы с ботаном. Как-то покоробило, что окно было плотно заделано. С улицы не проникало ни лучика. С таким же успехом можно было прикрепить оконную раму к глухой стене и занавесить шторами. Как знать: а может, так оно и есть? Может быть, за затемненными стеклами и есть стена? Комната без явного намека на окна могла бы подавлять, а так— по стенам развешаны картины, наличие кресел придает комнате домашний уют, столик у «окна», которое закрыто мягкими портьерами цвета морской волны под цвет ковра на полу.... Картину портил только лимон в кадке. Создавалось впечатление, что его не поливали со дня его рождения. А это событие, т.е. его день, когда он впервые увидел свет… (или что там… освещение?), произошло, как минимум лет десять назад. Бедное растение не сегодня-завтра готово расстаться с последними листьями, выставить шипы и гордо покинуть этот бренный мир. Только сейчас я обратил внимание на то, что комнату освещали лампы под самым потолком. Пока непонятно, как они включились, но, похоже, именно из-за отсутствия света и полива лимон был готов отдать концы.

Те самые «удобства» располагались прямо здесь. Нет! Не прямо в комнате, в уголочке! Они были огорожены капитальной стеной, это выглядело вполне эстетично. Во всяком случаи это лучше, чем в общаге: туалет и душ один на этаже в конце коридора. Так что комната больше напоминала «студию» или малосемейку. Не было, разве что плиты и кухонного стола.

Первым подскочил мажор. Он, напевая знакомую песенку: «легко на сердце от песни весёлой…» – исчез за дверьми "удобств". Однако вышел он оттуда гораздо быстрее, чем я предполагал.

– Ну и как «удобства»? Удобные?

– Да, гламурненько. Четыре с половиной звезды. Уговорили – обойдусь и без пижамы с утятами!

– А за что ползвезды снял?

– Отосутствие шампанского для приема ванны как-то навевает грусть!

Следующим пошёл пенсионер. Он вышел, благоухая гелем после бритья.

– Да.... Вполне.... Только что-то мне всё это не очень.... Слишком все ладненько.... Где подвох?

Пока умывался ботан, мы решили познакомиться. Мажора звали Тёмой. И он не совсем чтобы, мажор. Больше понтов. Правда, подстрижен он явно в дорогом салоне, телефон не из дешёвых, да и часы… Часы! Это не китайская подделка, реальный Касио! Я сам о таких мечтал давно, но, похоже, сторожить мне на них лет пять, если у Юльки аппетиты не вырастут! А они возрастут, к бабке не ходи!

Пенсионер назвался Семёном Семёнычем. Он мент из тех ментов, что бывшими не бывают. Острый изучающий взгляд, волевой профиль, преждевременная седина- все это говорило о специфике его работы. Такие не сидят в архиве или дежурке, взяток не берут, перед начальством не выслуживаютмя. Они всегда на передовой, но, нередко за подвиги получают не награды, а выговоры.