…Темные сущности, вылезшие из мрака сознания, принялись пожирать отверженный Брахмою покров разума, что принял образ ночи…

…Расправившись с тенью творца, ненасытная нечисть с криками: – Не щади четырёхголового! Жри его!, – бросилась на хозяина тени.

Перепуганный не на шутку, взмолился предводитель богов:

– Не ешьте меня, чада мои, бесы и черти, пощадите вашего батюшку…

В этих колоритных образах я вижу указание на леденящее, разъедающее воздействие пустоты на «первое Я», по крайней мере на то, что так оно себя ощущало в этой пустоте. Мы можем вспомнить «рыбалку» Тора на змея Мидгарда Ёрмунганда, символизирующего, с его ядовитой слюной, всё ту же пустоту пространства. Всё сводится к крайнему дискомфорту «первого Я», по причине ощущения себя заброшенным среди «нигде». Вновь закрыв глаза, ты можешь прочувствовать, нащупать различные аспекты этого состояния.

…Уразумев (образумив?) первенцев, Брахма создал светлых и миролюбивых богов. Отделив от себя свой сияющий облик, что стал днем, он даровал его любезным чадам своим, которые весьма обрадовались родительскому дару. Так ясный день сделался телом небожителей…

В этих строках я вижу, до странности мягкий, сдержанный образ первого большого взрыва, а в следующих, как и положено, мы увидим образ схлопывания:

…Из ягодиц Брахмы появились существа, враждебные богам. Чрезвычайно похотливые, они принялись домогаться своего создателя. Поначалу почтенный вождь богов посмеялся над бесстыдством своих чад, но осознав их решимость, бросился от них стремглав, причитая недоуменно…

И – «принялись домогаться», и – «бросился от них стремглав», всё, на мой взгляд, ясно указывает на отступление взрыва, на переход взрыва к схлопыванию. Возможно, что в этих «домогательствах» нам дается намёк на причину перехода взрыва от расширения к сжатию, но этот этап мы рассмотрим позднее.

…За помощью творец спешил к Заступнику праведных светлых сил, Верховному Владыке, Кто, облачившись в многие личины, нисходит в здешний мир ради защиты уповающих на Него…

Ясное и очень важное, указание на то, что «первое Я», отступая и сжимаясь в точку, пытается исчезнуть из этого мира, пытается дотянуться до мира божественного, точно так же, как оно пыталось сделать это, невольно создав триединство и воспламенение взрыва. Одновременно, здесь нам прямо сообщается о том, что все проявления материального мира являются проявлениями Всевышнего.

…Господи вездесущий, – возопил Брахма, – упаси меня от порочных тварей, коих я произвел на свет по Твоей воле. Одержимые похотью, они грозятся насильничать меня…

В этих строках мы видим новое указание на то, что, сжимаясь в точку, «первое Я» не просто пытается исчезнуть из этого, угрожающего ему мира, оно вновь пытается вернуться в мир божественный. Символы «похоти и насилия», помимо схлопывания взрыва, указывают на кое-что ещё. Как ты и сам понимаешь, ведь на это указывается прямо, они указывают на то, от чего бежит «первое Я», сжимаясь в точку. Мы подробно рассмотрим этот этап дальше, а пока, можно сказать, что это символы леденящего, угрожающего и даже оскверняющего прикосновения пустоты, как это ощущается «первым Я».

…Покарай нечестивцев, презревших власть Твоего наперсника. Не у кого мне более искать спасения.

Зная о беде, приключившейся с создателем, Всеведущий Господь велел последнему отринуть прочь его осквернённое злодеями тело. Брахма покоился воле Всевышнего и взамен прежнего обрёл новый облик…

В этом абзаце всё непросто. Надеюсь, что ты вникаешь в текст достаточно для того, чтобы заметить здесь некоторые противоречия. Сложно сказать, что здесь может означать образ «нового облика», по крайней мере в таком контексте. Подобная путаница, когда образы накладываются друг на друга и, как кажется, друг другу противоречат, часто встречается в символике мифов. Попробуй рассмотреть аспекты происходящего порознь, и всё станет ясно. Конечно же, первый большой взрыв, а по сути, – «первое Я», перейдя от расширения взрыва к его схлопыванию, меняет свой «облик», и соответственно – обретает «новый». Конечно же, переход взрыва к схлопыванию, можно считать сбрасыванием своего прежнего тела, но не кем-то, оставшемся в стороне. Ведь это «сбрасывание тела» и есть – этот новый «облик», это и есть то, чем будет теперь «первое Я», а именно – взрывом сжавшимся в точку. И дальнейшие строчки, на мой взгляд, вновь говорят о том же самом: