Здесь этот мост называется «радугой», что сразу же напоминает нам о семи цветах, то есть, семи составляющих первого большого взрыва. Правда, здесь же говорится о его «трёхцветности», но и это указывает нам на «триединство», необходимое для воспламенения взрыва, о чём мы уже говорили и поговорим ещё.

«Сыны Муспелля», едущие по этому мосту, это вновь образ всё того же взрыва. То, что «мост» «подламывается», как и «перекладинка» в русской народной песне, указывает нам на то, что расширение взрыва прекращается и переходит к его схлопыванию. Мы с тобой ещё поговорим о глубочайшем космогоническом смысле русских песен. То, что «старшая сестра» в песне «утопилась», то есть, упала в воду, а «сыны Муспелля», упав с «подломившегося моста» «переплывут великие реки», вновь указывает нам на то, что первый большой взрыв был, не столько попыткой «первого Я» объединиться с пустотой «не Я», сколько попыткой вернуться в тот вечный «божественный мир», в котором оно находилось своим сознанием, а ведь ничего кроме сознания оно из себя и не представляло, прибывая во сне в состоянии цельности, в состоянии «мирового яйца». Как ты видишь, здесь есть кажущееся противоречие. С чем же пыталось объединиться «первое Я» взорвавшись, с окружающей его пустотой или с незримым, вечным «божественным миром»? Хотя, как ты уже заметил, многие мифологические образы говорят нам именно о влечении «первого Я» к окружающей его пустоте, думаю, что правильнее будет сказать, что оно пыталось дотянуться до «божественного мира», до того состояние счастья, полноты, цельности, в котором оно находилось ещё недавно, до своего пробуждения. Попытка расширяться в пустоте бесконечно, была продиктована именно тем, что «первое Я» пыталось пересечь её, как ту самую «речку смородинку», «пучай-реку», пересечь, надеясь найти где-то за ней, тот самый, потерянный «божественный мир». Так вот, именно потому, что дотянуться до «божественного мира» у «первого Я» не получилось, образы, «подломившейся перекладинки», «подломившегося моста» и «падения в воду», вполне уместны.

Как часто бывает в мифах, в подобных образах присутствует несколько смыслов. Во-первых, образ «подломившегося моста» говорит о неспособности «первого Я», взорвавшись, дотянуться тем самым, до состояния цельности счастья «божественного мира», о том, что его попытка вырваться из пространства в котором оно проснулось, обернулась наивной погоней за пустотой, то есть – делом изначально безнадежным, и окончилась неудачей. Во-вторых, этот же образ, в связи с вышесказанным, говорит о прекращении расширения взрыва и его переходе к сжатию, схлопыванию в точку. Ведь взрыв не мог расширяться бесконечно, тем более, что «первое Я» не смогло таким образом найти желаемого. Парадоксально, хотя это уже стало привычным, но образ «падения в воду», хотя и следующий за образом «разрушения моста», всё же, в первую очередь символизирует всё тот же, первый большой взрыв, его погружение, разлитие, распространение в пространстве. Я не смог здесь удержаться от тавтологии.

Как же так? Ведь «падение в воду» происходит после «разрушения моста», а значит, – этот образ должен говорить о схлопывании взрыва, о его отступлении к истоку. Тем не менее, на мой взгляд, и это достаточно ясно ощущаешь закрыв глаза, падение в воду, – это прямое указание на расширение, распространение первого большого взрыва. Думаю, что мы с тобой сможем прояснить это небольшое противоречие. Если представить, что попыткой «первого Я» дотянуться до «божественного мира» был не взрыв, если представить, что оно пыталось дотянуться до «божественного мира» внутренне, собравшись в то самое триединство, предшествовавшее взрыву, и что, та самая «искра» «божественного мира» и была кратким мигом прикосновения к этому миру, а значит – той самой попыткой «перейти по мосту», «по перекладинке», но, оказавшись неудачной, – привела лишь к воспламенению взрыва, распахнувшегося в пустоте этого пространства, но не давшего ни малейшей возможности заглянуть куда-то за его край, всё, как кажется, встаёт на свои места. Об этом же говорит, уже рассмотренный нами, образ из старой русской загадки. Я имею в виду – «дуб», что «повалился». Он тоже был попыткой «первого Я» дотянуться до «божественного мира», «пройти по мосту», и подобно падению с «подломившегося моста», он «повалился», то есть – в результате своей неудачи, «Я» проявилось в пространстве будущего материального мира первым большим взрывом, о чём и говорит нам пословица словами – «мир народился».