Макс стоял в проходе между коек и разговаривал по телефону. Он потеснился, освобождая мне место. Я повернулась к нему спиной и начала одеваться. И услышала, как он вдруг резко замолчал, почувствовала, что он замер, приблизился ко мне. Его пальцы коснулись сгиба моего локтя и медленно поднялись выше. Я не шевелилась. Теперь он не касался меня, и я осторожно оглянулась. Его рука застыла в нескольких сантиметрах от моего плеча, в месте, где было клеймо. Я видела, что пальцы его чуть заметно подрагивают. Макс с шумом втянул в себя воздух.

– Он не должен был делать этого…

Я осторожно отступила и продолжила одеваться, пряча под одеждой то, что теперь навсегда останется на моем теле.

После довольно плотного ужина мы сидели в одном из кафе парома. Макс, чуть развалясь в кресле, потягивал кофе, а я разглядывала людей вокруг. Несмотря на довольно позднее время, народу было много. Жизнь на пароме, я знала, не затихает ни на минуту в течение всей ночи.

Я так много времени провела в изоляции, изо дня в день видя одни и те же немногочисленные лица, что сейчас мне было как-то странно видеть вокруг столько людей. Людей, которым не было до меня дела, которым ничего не нужно было от меня. Хотя я постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды, я не обращала на это внимания.

Я разглядывала этих довольных мужчин, женщин и детей и думала, что раньше я была одной из них, такой же, как они, счастливой и беззаботной, а теперь как будто смотрю, находясь по другую сторону невидимого стекла, и их жизнь так далека и чужда мне.

Макс поднялся. Я вдруг почувствовала непреодолимое, дикое желание вдохнуть свежего, сырого ночного воздуха, ощутить ветер на своем лице, услышать шум волн.

– Идем, – Макс подал мне руку.

– Я хотела бы выйти на палубу… Пожалуйста.

Макс, мрачно глянув на меня, направился к стеклянным раздвижным дверям, что вели наружу.

На палубе мы были одни. Холодному мраку ночи люди предпочитали уютные, теплые, ярко освещенные бары, кафе и танцзалы.

Я стояла, вцепившись руками в поручень ограждения, и смотрела вниз в черноту невидимой воды. Ветер трепал мои волосы, брызги летели в лицо, а тьма притягивала к себе. Я начала дрожать от холода, но уходить не хотела.

Макс вдруг схватил меня и, зажав рот рукой, оттащил за выступ стены. Я не понимала, что происходит, но не вырывалась. Макс крепко прижимал меня спиной к своей груди и не убирал руку от моего рта. Мне было неприятно, но я не сопротивлялась ему. Он пристально смотрел куда-то, и я, взглянув в том направлении, увидела человека. Он странно, медленно, озираясь по сторонам, шел, избегая попадать в желтые прямоугольники пятен света, и как будто искал кого-то. Он почти приблизился к нам, когда двери разъехались, выпуская на палубу компанию из трех шумных подвыпивших мужчин. Выходя, они столкнулись со странным человеком. И я смогла разглядеть его лицо. Если бы Макс не зажимал мне рот, я бы выдала нас, но его рука заглушила мой вскрик. Я увидела всего в нескольких метрах того, кто пытался изнасиловать меня, и был довольно грубо остановлен Максом. Нос человека был сломан, и поперек его белела полоска пластыря.

Мужчины весело рассыпались в многочисленных извинениях, не давая ему пройти. Все так же, не выпуская меня, Макс, пользуясь заминкой, осторожно попятился назад. Когда мы отошли на приличное расстояние, разжал руки, но крепко перехватил меня за запястье и потащил за собой к следующей двери.

Внутри помещения меня обдало теплом и светом. Макс, не останавливаясь, увлек меня к лестнице. Мы сбежали вниз, хотя находились на седьмом уровне, а каюта наша была на восьмом. Я ни о чем не спрашивала – была уверена, он знает, что делает.