Чувство огромной несправедливости комом застряло в груди, сдавило горло так, что стало трудно дышать. Зачем надо было брать меня с собой в Париж, чтобы так жестоко порвать со мной здесь? Зачем все это, и как понять случившееся? В чем моя вина, что я сделала не так? Все это время, с первых минут нашего знакомства и до этого мгновения, пролетело как на одном дыхании. Я, не задумываясь, бросила все, всю свою прежнюю, возможно, не самую лучшую, но какую-то сложившуюся жизнь, и последовала за ним, с ним. И вот теперь все?!

Отлично себя зная, я понимала, что без обоюдных объяснений своим самокопанием просто сведу себя с ума. Но Алекс не собирался ничего объяснять, бросая меня наедине с моими мыслями. И это было еще более жестоко, чем если бы он просто, например, сказал мне, что я ему надоела. Или что у него есть жена, которая приехала сейчас в Париж, и нашим отношениям пришел конец… или еще что-нибудь, что угодно, но хоть какое-то объяснение его поступка.

Я посидела на постели еще несколько минут, закрыв лицо руками и пытаясь собрать воедино свои мечущиеся мысли. От боли и горечи внутри меня все как будто вымерло. Потом я принимала душ, пытаясь потоками воды остановить потоки слез, складывала чемодан. Я собрала только те вещи, которые привезла с собой, все остальное, купленное здесь, оставила в гардеробе. Возможно, это была просто глупая гордость или попытка мелкой мести, хотя я прекрасно знала, Алекс даже не обратит на это внимания, но я решила: раз я больше не нужна ему, значит и мне ничего от него не надо. Все это время Алекса не было. И когда я уже была готова, он вошел, держа в руках конверты. Он протянул их мне.

– Билеты и документы. На твое имя открыт счет в банке Швейцарии, он будет пополняться регулярно. Я хочу, чтобы ты была обеспечена. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Билеты я взяла, а второй конверт швырнула на кровать. Меня захлестнула горькая злость.

– Ты, видно, спутал меня с кем-то, мне плата не требуется! – я постаралась придать язвительность своему тону. Получилось плохо, горечь перекрыла ее, но мне было все равно. – Мне от тебя ничего не нужно, ты и так дал мне достаточно много.

Я имела в виду те впечатления, эмоции и чувства, что он подарил мне. А их, наверное, могло хватить на целую жизнь, которая теперь для меня заканчивалась.

– Я так хочу, – голос его звучал твердо. Даже сейчас, избавляясь от меня, Алекс пытался контролировать мою жизнь.

Он повернулся спиной и заметил мой фотоаппарат на тумбочке у кровати, подошел, взял его. Он стоял, держа камеру, как будто разглядывая ее, затем протянул мне:

– Возьми, забери ее.

В его голосе, в этой короткой фразе было столько неожиданной сейчас нежности, что мне вдруг показалось: все еще можно исправить, вернуть. Я попыталась заглянуть в глаза любимому и увидеть в них тот нежный и ласковый, мой любимый взгляд. Но в этот момент дверь в номер бесцеремонно распахнулась и вошла та самая бесподобная брюнетка, которую я заметила за стеклом автомобиля со странным мужчиной, после встречи с которым все так изменилось.

Она уставилась на меня, а я смотрела на нее.

Потом она подошла к Алексу и, ласково проведя рукой по его спине, что-то нежно прошептала ему прямо на ухо. А Алекс вдруг сразу изменился, опять став холодным и чужим. Нет, я ошиблась, ничего не вернуть. С появлением этой женщины все встало на свои места, с такой соперницей не мне тягаться.

– Конечно, такая женщина, Алекс, подходить тебе гораздо больше, – я сказала это очень тихо. Во мне достаточно самокритики, чтобы реально оценить, что я не соперница этой идеальной красотке. Вот и ответ, которого мне так не хватало.