– Куда мы едем? Куда вы меня везете? – я пыталась подавить зарождающиеся где-то внутри меня назойливые нотки паники и даже не обратила внимания, что говорю по-русски. Шофер, естественно, не ответил мне, лишь глянул через зеркало заднего вида.

Рука моя непроизвольно потянулась к телефону в кармане. Я еще точно не решила, что собираюсь сделать, как вдруг машина резко затормозила, да так, что я полетела вперед и, если бы не выставила руку, то ударилась о спинку переднего сидения. Водитель перегнулся и вырвал у меня телефон. Я опешила от неожиданности, а он с размаху ударил меня по лицу, и я отлетела назад.

– Давай без глупостей, а то получишь еще, – произнес он на чистом русском языке.

«Еще» я не хотела, поэтому затихла, забившись в угол подальше от него и приложив руку к разбитой губе. Убедившись, что я сижу тихо и ничего не предпринимаю, водитель отвернулся, и мы двинулись дальше. Я осторожно, стараясь не привлекать его внимания, нащупала ручку на дверце и попыталась открыть ее. Меня даже не волновало, что едем мы уже довольно быстро. Естественно, дверь не поддалась.

– Можешь не стараться, двери заблокированы. Открыть можно только снаружи.

Он все же заметил мои тщетные попытки.

Через несколько минут я смогла убедиться в его словах. Мы остановились на обочине рядом с другой машиной, из которой вышли три человека и уселись к нам, двое по бокам от меня, третий впереди, рядом с шофером. Мы тронулись. Сидевший рядом со мной положил мне руку на затылок и пальцами надавил на какую-то точку у основания черепа. Я потеряла сознание.

Я лежала на широкой кровати в очень светлой и солнечной комнате. Свет лился через большое окно без штор. Чуть сбоку от себя я увидела дверь, которая вела в соседнее помещение и не была закрыта. Там находились люди, были слышны их голоса, мужские. Они переговаривались и посмеивались. Я приподнялась и села на кровати, не понимая, что происходит; голова болела. Я почувствовала, как накатывают волны страха и по телу поднимается дрожь. Один из мужчин мелькнул в дверном проеме, остановился, заметив, что я смотрю на него, и вошел.

– Наша красавица проснулась, – объявил он, подошел ко мне и, схватив рукой за волосы, дернул. От боли у меня выступили слезы.

– Ну что же, – сказал незнакомец, чуть ослабив хватку, – самое время прояснить ситуацию. Слушай меня внимательно, девочка, если ты будешь умницей и будешь делать то, что тебе скажут, все будет хорошо. Только будь послушной, – он осклабился и опять чуть дернул меня за волосы, но не так сильно, как первый раз.

– Договорились?

Я кивнула – как можно не согласиться? Он отпустил меня, и его рука легла на мою шею. Он поглаживал меня, но эти прикосновения были мне неприятны, и я попыталась отстраниться.

– Кто вы, что вам нужно… – я не успела закончить, получив такую затрещину, что упала. Застыла от неожиданности и боли, а он опять схватил меня за волосы, далеко назад запрокинув голову.

– Вот тебе первый урок: говорить можно только, когда позволят, и делать то, что говорят! – он еще раз тряхнул меня.

Я всхлипнула, хотела возразить, но говорить боялась: повторять «урок первый», как и узнавать другие, я не хотела.

– Так-то…

Я увидела прямо перед собой его слащавую улыбку и похотливый взгляд, заскользивший по моему телу.

– У нас еще есть время, – произнес мой мучитель. Сомнений в его намерениях у меня не оставалось. Внутри все похолодело. Если я опять попытаюсь вырваться, то он изобьет меня. Мужчина встал коленом на кровать и придвинулся ко мне ближе, но вдруг отстранился.

– Макс?! – он обратился к человеку, которого я не сразу заметила. Видимо, он появился только что.