– Вы позволите? – он сел рядом, взял пальцами меня за подбородок и заглянул в глаза, полные слёз, которые не желали останавливаться и продолжали течь, но уже по другой причине. Я с трудом сглотнула:

– Что ты здесь делаешь? – это все, что я смогла произнести.

– Лечу с тобой во Владивосток, – Алекс продолжал улыбаться. – Я решил, что не стоит отпускать тебя.

Я обвила руками его шею и уткнулась лицом ему в грудь, а он крепко прижал меня к себе.

Я не заметила, как наш самолет начал движение к взлетной полосе, затем, вырулив, начал разгоняться и наконец взлетел. Алекс обнимал меня, поглаживая и теребя мои волосы, а я прижималась к нему. Мы молчали, он ничего не объяснял, а я не спрашивала. Мне ничего и не надо было, только знать, что он рядом, ощущать его рядом, его запах, тепло его тела, слушать биение его сердца. Все горе и отчаяние последних часов улетучились, испарились, исчезли, освобождая от своей тяжести мои сердце и душу. Мне стало очень легко и светло, и было все равно, что будет дальше, главное – сейчас он рядом, он не оставил меня, не бросил.

***

Я первая приняла душ, и теперь в ожидании Алекса валялась на кровати, закутавшись в большой мягкий халат и бесцельно щелкая пультом телевизора. Телефон Алекса ожил и задвигался на бесшумном режиме. Он вышел из ванной, прикрыв бедра полотенцем, взял трубку, ответил.

Алекс стоял спиной ко мне и говорил на незнакомом мне языке, очень похожем на немецкий. Я не понимала ни слова из того, что он говорит, но его речь странным образом возбуждала меня. Алекс не успел вытереться как следует, и капельки воды стекали с его волос и, собираясь в дорожки, спускались по спине, замедляя свой бег у края полотенца. Разговор Алекса по телефону в сочетании с этим зрелищем сейчас, когда я пребывала в состоянии восхитительного и нетерпеливого ожидания, вызвал во мне такие чувства, что ждать я больше не могла.

Я отложила пульт и тихонько подползла к нему. Встав на колени и положив руки ему на плечи, я припала губами к его шее там, где заканчивались коротко подстриженные волосы и откуда начинали свой бег капельки воды. Дорожкой из легких поцелуев я стала спускаться вниз, вдоль чуть вогнутой линии его позвоночника, собирая губами пьянящие капли. Руки мои нежно скользили вслед за губами по его мускулистой спине. Алекс стоял не шевелясь. Вот я достигла грани полотенца, и, откинувшись на пятки, прижалась лбом к его пояснице, а руки мои продолжили путь и остановились на его ягодицах. Я опять поднялась на колени и потерлась носом, лбом и волосами о его спину между лопатками. Рука моя бесцеремонно проникла под полотенце на его бедрах, двинулась вперед и тут же достигла своей цели. Алекс замер, отключил телефон, бросил его на кушетку у кровати. Он взял меня за руку, отстранил ее и повернулся ко мне лицом. Я подняла на него глаза. Раньше инициатива всегда принадлежала Алексу, и я, затевая эту игру, честно говоря, не знала, как он отреагирует. Когда он поворачивался, полотенце не удержалось на его бедрах и соскользнуло вниз. Оперевшись руками о кровать, чуть приоткрытыми губами я потянулась к тому, что теперь находилось на уровне моего лица, уже готовому к ласкам. Алекс остановил меня, хрипло произнеся:

– Не надо…

Он никогда не заставлял и не просил меня делать это. Я взглянула на него снизу вверх глазами, в которых, я уверена, ясно читалось мое желание.

– Я хочу…

Кончиком языка я коснулась его. Руки Алекса, лежавшие на моих плечах, переместились на затылок и, зарывшись в волосы, чуть сжали их.

Алекс не давил на меня, стоял, почти не шевелясь, и позволял мне делать то, что я считала нужным, он лишь тихонько постанывал. Конечно, особого навыка в таких делах у меня не было, хотя кое-какой опыт имелся. Но в тот раз и я, и мой партнер были пьяны, и я, лишенная всякой инициативы, только давилась от грубых настойчивых проникновений. Лично мне все это не доставило тогда никакого удовольствия, и вряд ли я могла предположить, что захочу повторить такое еще когда-нибудь.