Григорий Девятаев старался воспитывать в себе силу воли и не опускал руки от неудач. Получалось не очень хорошо. Он давно составил себе индивидуальный график обязательных занятий, но следовать ему не спешил. Всему виною современные технологии. Кому захочется корпеть над занятиями, когда нужно успеть посмотреть рилсы, пробежаться по интересным каналам, и ответить на десяток сообщений?

Но сейчас нужно проявить присутствие духа и постараться сделать вид, что ничего особенного не происходит. Григорий по опыту знал, что так проще всего погасить начинающийся конфликт. Поэтому он сделал несколько вдохов и выдохов, переоделся и отправился в ванную комнату. Покончив с умыванием, на секунду остановился в коридоре, чтобы придать лицу нейтральное выражение. Мелодия отцовского мобильного из кухни прозвучала резко и почему-то тревожно. Вспоминая потом этот момент, Гришка готов был поклясться, что именно в этот миг он почувствовал – что-то должно случиться.

Голос отца раскатился по всему пространству небольшой квартиры:

– Да, слушаю…Да, я Девятаев Евгений Павлович…да, есть родня там. Что? Зачем?.. Вы уверены, что это необходимо?.. Хорошо, записывайте адрес…

Через несколько секунд тишины отец позвал:

– Гришка, иди сюда, ты же в коридоре стоишь, я слышу.

Девятаев-младший зашел на кухню, коротко пожелал родителям доброго утра и выжидательно уставился на отца. Тот выглядел озадаченным.

– Гриша, Таня, сейчас к нам придет один человек. Адвокат. Говорит, что у него для нас есть сообщение и документы, вроде как, от моего двоюродного деда, который в Городе С. живет. У него там заведение смешное, кофейня в старинном стиле. Помнишь, Гриша?

Конечно, он помнил старое двухэтажное здание с мансардой, с разноцветными чердачными окошками. Помнил и деда – большого, неуклюжего, совершенно седого. Удивительно было смотреть, как управляется он с маленькими кофейными чашками, которые тонули в его огромных жестких ладонях. Они ездили в Город С. почти каждый год, пока Гришка не пошел в среднюю школу, и каждый раз Гришка заново открывал для себя своего огромного деда.

– Конечно, помню, – отозвалась и мама. – Она улыбнулась сыну:

– Ты знаешь, что именно ему ты обязан своим именем? Когда ты родился, он специально приехал в Москву. Даже из роддома меня встречал, вместе с папой. Как тебя увидал, маленького, долго молчал и, кажется, даже прослезился. У него своих-то детей нет. Сын единственный с внуком и невесткой погибли лет двадцать назад, а жена умерла, не вынесла горя. Больше он не женился. А после того, как папа остался один в 14 лет, Григорий Семенович опеку над ним оформил.

Дед и попросил назвать тебя Григорием. Говорил, мол, семейное имя, нельзя ему прерваться. А нам понравилось, красиво же – Григорий Девятаев. – Мама снова улыбнулась каким-то своим мыслям.

Папа тоже что-то хотел сказать, но не успел – послышался сигнал домофона. Загадочный адвокат прибыл быстро, видно, был неподалеку. Его внешность Гришку сильно разочаровала. Он представлял себе импозантного мужчину в строгом черном костюме и, может быть, с тростью. Гость оказался тщедушным, но бровастым. Одет был в джинсы и джемпер, который казался ему велик. Зато портфель у него был шикарный – кожный, с латунными замочками и уголками, с солидным золотым тиснением.

После первых осторожных приветствий гостя проводили на кухню, служившую и гостиной. Он аккуратно вынул из своего великолепного портфеля несколько бумаг, откашлялся и негромко заговорил.

Первая новость была печальная. Двоюродный дедушка скончался. Мама, услышав это, расплакалась, а Гришка почувствовал, как в груди что-то противно заныло. Он еще ни разу не чувствовал смерть так близко. Мамины родители были живы и вполне здоровы, а папины умерли еще до рождения внука, поэтому потеря кого-то родного и знакомого впервые отозвалась в сердце ледяным холодом.