Я позволяю ему дотронуться до моего лица и провести пальцем по моим израненным губам. Папа пришел бы в ужас. Брат – в бешенство.

– Саид ответит за это.

– Ты его уволишь? – спрашиваю.

Шах качает головой. Отрицательно.

Его глаза вторят движениям. Хочу. Заслужил. Он будет отбивать меня у Андреа, который прилетел за мной с самой Сицилии.

– Я просто хочу тебя. Себе. В полное распоряжение.

Для него – просто.

Для меня – целая война и боль в глазах отца за то, что отдалась врагу.

– Между нами не может быть любви, – поясняю непослушным языком.

– Мне не нужна любовь. Только твое тело. Больше ничего не будет, Ясмин. Ты умная девочка. Уверен, ты все понимаешь.

Понимаю. Между нашими семьями – пропасть.

Ничего не будет: ни любви, ни чувств. Только бешеная страсть, жажда, грешное влечение.

Дикое желание в его глазах. И не только в глазах. Я телом чувствую твердость его намерений, упирающуюся мне в попу. Не маленькая, но в жар бросает и тело несладко ломит.

Я много лет ждала Андреа, боясь разочаровать отца, затем годы ждала нашей свадьбы, но он разочаровал меня и всю мою семью. А эти руки, крепко удерживающие меня на себе, не разочаруют. Потому что изначально надежд не будет.

Ни надежд, ни любви, ни клятв о вечности.

– Значит, только секс?

Еле выговариваю эти слова.

А в чернеющих глазах огонь по новой разжигается. Он мысленно и не мысленно меня разложил. И уже попробовал. Всюду.

В свои тридцать лет он многое попробовал, я уверена. Наверное, он огорчится, узнав, что я девственница в свои двадцать пять. Всюду. Не захочет возиться, скорее всего. Это он в жены себе будет выбирать невинную, а наш договор на брак совсем не походит.

– Секса мало, Ясмин, – предупреждает он. – Я хочу тебя всю. Полностью и без запретов. Будешь послушной девочкой, и у нас все будет хорошо.

– Хорошей… девочкой? – повторяю словно в бреду. Тело наливается тяжестью, и я хватаюсь за стол за моей спиной, чтобы не упасть с мужских колен.

– Ничего сложного, – заверяет он, заметив мою озабоченность. – Будешь мне верной, и я не буду беспокоиться. Это ведь несложно для тебя? Ты верная девочка?

Я не отвечаю. Но кажется, что в этом, и правда, нет ничего сложного. Всего лишь быть верной.

– Несложно, – отвечаю на автомате, пытаясь угнаться за потоком мыслей. – Верная.

Ревновать. Он хотел сказать, что не должен ревновать.

Если я буду верной.

На этот момент мне действительно казалось, что в этом нет ничего сложного. Мои родители никогда не изменяли друг другу. Я тоже не буду, потому что Эльман дает понять: его репутация дорогого стоит.

И еще, узнавая его по крохам движений, я понимаю: он слишком брезглив, чтобы делить женщину с другим.

– Значит, тебе будет хорошо со мной, – прищуривается Эльман, слегка поглаживая мое колено.

Мне хочется встать, но вместе с тем я одновременно понимаю: ноги не выдержат, тело ослабнет и рухнет, а сознание, находясь в полнейшем дурмане, отключится.

Поэтому я позволяю себя удерживать.

Попеременно то приходя в себя, то проваливаясь в бездну. То умирая от действительности, то млея от дичайшего напряжения.

Нас шатает. Обоих. И если Эльмана затянуло давно, то я вовсе не представляла, как он будет меня трахать. И как потом все забыть. И как отцу в глаза смотреть и дальше жить.

– Отдайся мне, – велит, полуспрашивая. – Я не Андреа. Не обижу. Буду ласков с тобой. Ты ведь любишь любовь и ласку, Ясмин.

Я не знала, что и как я любила.

С самого детства я заботилась об отце и братьях, и по сей день я не знала мужчин. Я не искала любви, не просила ее и не хотела замужества. Согласилась на предложение Андреа, потому что это традиционно. Не более.