– Кто ты? – спросил он, голос был низким, но мягким, с лёгкой хрипотцой, словно тишина для него всегда звучала громче слов.

Лайла замялась, чувствуя, как вестник напрягся рядом. Её пальцы дрогнули на свёртке.

– Я Лайла, дочь Хапи, ювелира, – ответила она, стараясь звучать твёрже, чем чувствовала себя. – Меня вызвали во дворец показать эскиз.

Мужчина шагнул ближе, и свет от проёма упал на его лицо. Оно было молодым, но резким: высокие скулы, прямой нос, губы сжаты в тонкую линию, словно он привык скрывать улыбку. Кожа его была бронзовой, как у тех, кто вырос под солнцем Ра, а на виске виднелся тонкий шрам – след старой раны. Он склонил голову, разглядывая её, и Лайла вдруг ощутила себя не ремесленницей, а добычей под взглядом ястреба.

– Эскиз? – переспросил он, кивнув на свёрток. – Для чего?

– Для маски, – она выпрямилась, пытаясь вернуть себе уверенность. – Погребальной маски Сенмута. Я нарисовала её сама.

Его брови чуть приподнялись – не то от удивления, не то от интереса. Он протянул руку, словно хотел взять папирус, но остановился на полпути.

– Сама? – в его голосе мелькнула искренняя нотка, будто он не ожидал такого ответа. – Почему не твой отец?

Лайла сжала губы, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Этот вопрос она задавала себе тысячу раз, но слышать его от чужака было обидно.

– Потому что я не хуже него, – бросила она, и тут же пожалела о резкости. – То есть… он научил меня всему. Но руки мои, и рисунок тоже мой.

Мужчина улыбнулся – едва заметно, уголком рта, но эта улыбка была тёплой, как луч солнца в тени. Он кивнул, словно принял её слова, и отступил назад, пропуская их.

– Тогда иди, Лайла, дочь Хапи, – сказал он тихо. – Пусть твои руки докажут, чего они стоят.

Вестник кашлянул, явно недовольный задержкой, и махнул жезлом.

– Довольно разговоров. Фараон ждёт, – он бросил на мужчину быстрый взгляд и пошёл дальше.

Лайла последовала за ним, но обернулась напоследок. Воин стоял неподвижно, глядя ей вслед. Её сердце заколотилось быстрее – не от страха, а от чего-то другого, чему она не могла найти имени. Кто он? Простой стражник не стал бы говорить с ней так, не смотрел бы так. Но времени гадать не было. Впереди открылся главный зал – огромный, с потолком, расписанным звёздами, и троном из чёрного дерева, что возвышался в конце, как врата в царство Осириса.

Она шагнула вперёд, не зная, что этот взгляд из тени изменит всё.

Лайла ступила в главный зал дворца, и её дыхание замерло. Пространство вокруг было огромным, словно пещера, вырезанная в сердце земли богом Птахом. Потолок, расписанный звёздами, напоминал ночное небо, где Нут, богиня небес, простирала свои руки над миром. Стены из полированного песчаника сверкали в свете факелов, отражая золотые блики, а вдоль них тянулись колонны, увенчанные капителями в форме лотосов – символов вечного возрождения. Пол под ногами был мозаикой из чёрного и белого камня, выложенной в узоры, что вели к трону в конце зала. Трон возвышался на ступенях из алебастра, чёрный, как ночь, с золотыми вставками в виде скарабеев и глаз Гора. За ним висел занавес из тончайшего льна, расшитый звёздами, а по бокам стояли статуи Анубиса и Бастет, их глаза из оникса блестели в полумраке.

Воздух был густым от аромата благовоний – сандала и лотоса, что курились в бронзовых чашах вдоль стен. Лайла чувствовала, как дым обволакивает её, словно дыхание богов, и это было одновременно благословением и тяжестью. Её простое льняное платье, запылённое от улиц Фив, казалось здесь чужим, а сандалии оставляли едва слышный скрип на гладком полу. Она сжала свёрток с эскизом, ощущая его вес, как якорь, что удерживал её в этом море роскоши и опасности.