– Извините, я… я вас не заметила, – вымолвила Жюли, стараясь казаться равнодушной к их напряжению.

Жак нахмурился, выпуская запястье невесты:

Элоиза отвела глаза, прикусывая губу, и молча кивнула, словно не желая углубляться в объяснения.– Да нет, ничего, мадемуазель Дорье. Мы всего лишь… обсуждали детали бала. Любые важные события требуют согласия обеих сторон, – сказал он, чуть виновато улыбнувшись.

Жюли поняла, что лучше не давать волю расспросам, и тактично извинилась, сославшись на то, что ищет мадам Гайар. Но в глубине души она вновь ощутила то самое предчувствие беды: Жак явно давил на Элоизу, а она, подобно птице в клетке, чувствовала себя обязанной подчиниться.

Покинув взвинченную пару, Жюли направилась к застеклённой галерее, что вела к заднему двору. Здесь, среди подвешенных на стенах старинных гобеленов, на широком диване восседала виконтесса де Лафонтен. В руках она держала бокал воды с лимоном и, заметив приближение Жюли, приподняла бровь с лёгким надменным интересом.

– Ах, мадемуазель Дорье, – протянула виконтесса, словно приглашая её подойти ближе. – Вы пишете статью о бале. Что ж, наверное, здесь уже есть о чём порассуждать, не так ли?

Жюли присела на краешек дивана, принимая приглашение к разговору. Виконтесса казалась не прочь поделиться своими наблюдениями. И действительно, после пары дежурных фраз о красоте замка и пышности организации, она внезапно подалась вперёд и понизила голос:

– Уверена, что вы уже заметили: атмосфера в семье маркиза далека от идеальной. Говорят, у него крупные долги, да и на дочь он возлагал какие-то надежды насчёт брака. Быть может, этот союз должен был решить финансовые проблемы?

Серые глаза виконтессы смотрели пристально, словно обязывали Жюли признаться в том, что она уже догадывается. Жюли решила, что лучше не скрывать своего любопытства:

– Да, кое-какие разговоры уже услышала. Но вы, конечно, знаете ситуацию намного лучше меня.

Виконтесса чуть кокетливо повела плечами:

– Я действительно давно знакома с семьёй де Лабор. Когда-то маркиз блистал при дворе, ездил в Италию, посещал Вену. Но времена меняются, модные развлечения стоят дорого, а владения приносят всё меньше доходов. Я слышала, что он даже не прочь заложить часть земель… если не найдёт иного выхода.

Она смолкла, словно прислушиваясь, не подслушивает ли их кто-нибудь. Затем, мельком проверив, что коридор пуст, добавила:

– Вот почему этот бал так важен. Поговаривают о крупном пожертвовании от неких влиятельных инвесторов. Упустить такую возможность для маркиза – значит подписать себе приговор.

С этими словами виконтесса вздохнула и холодно улыбнулась, давая понять, что разговор окончен. Жюли поблагодарила её за доверие и задумчиво направилась к выходу в сад – слов виконтессы хватило, чтобы мозаика финансовых трудностей семьи де Лабор начала складываться более отчётливо.

Во дворе Жюли задержалась у кованой решётки бокового выхода, прикидывая, не стоит ли вернуться домой и почерпнуть из местного архива побольше сведений о землях маркиза. Но тут она заметила знакомый силуэт: к замку подъезжал невысокий мужчина в строгом костюме, с папкой подмышкой. Жюли сразу узнала его: мэр их городка, господин Бурже. Человек с амбициями, который не раз предлагал масштабные проекты по развитию «туристической жемчужины» провинции.

Мэр, увидев Жюли, помахал ей рукой и подошёл, улыбаясь чуть напряжённо:

– Мадемуазель Дорье, ну надо же, опять репортаж? Или, быть может, ваш редактор взялся за ещё одну статью?

– Пока только за эту, – парировала Жюли с вежливой улыбкой, – но, конечно, если вы хотите что-то добавить – с удовольствием выслушаю. Вы ведь тоже придёте на бал?