Вера Николаевна продолжала вырезать бумажные полоски для папок, а её голос звучал ровно и спокойно, как будто она рассказывала что-то совсем обыденное, не касающееся страшных, жутких существ. В голове девушки проносились слова, не в силах остановиться. Она снова ощутила тот странный холод в животе, который ей приходил, когда речь заходила о сверхъестественном, а особенно о существах вроде упырей.

"Сами? Как это сами?" – снова и снова этот вопрос крутился в голове Алисы. Она пыталась представить, что это значит. Человек может стать упырём, просто пережив боль, отчаяние, злость, и вот уже этот внутренний разлад полностью превращает его в нечто чуждое и страшное. Кажется, это было невыносимо, почти нечеловечно.

– Как это сами? – повторила она вслух, не сдержав любопытства и тревоги. Её голос звучал слабо, почти шепотом, как если бы она боялась, что сам вопрос сделает всё более реальным, более жутким.

Женщина посмотрела на неё, словно ожидая этот вопрос, и, казалось, даже подготовилась к ответу.

– Человек, который переживает долгий период отчаяния, злости, горя или мести, может постепенно утратить все моральные ориентиры и стать своего рода «упырем» на психологическом уровне, – Вера Николаевна продолжала, её голос был также спокойным, но Алиса почувствовала, как её собственные мысли заползают в её голову, словно тени. – А потом это плавно приводит к тому, что они теряют человеческий облик и начинают вести себя, как настоящие животные.

Каждое слово, каждое объяснение казались странным и пугающим. Алиса пыталась представить себе это «плавное» превращение, как человек может постепенно терять свою душу, становиться чуждым себе, отчуждённым, пока не перестаёт быть человеком. Это было невыносимо и почти немыслимо.

– И как вы говорили, питаются на кладбищах? – тихо спросила Алиса, не сдержав любопытства, которое в какой-то момент переполнило её. Она почувствовала, как её голос дрогнул. Её слова повисли в воздухе, и, казалось, они обрушивались тяжёлым грузом.

Вера Николаевна приостановила свою работу и взглянула на неё, словно обдумывая, как ещё раз объяснить что-то столь жуткое, и сказала:

– Да, питаются. Пищей для них становятся не только люди, но и силы, которые остаются после смерти, так сказать, остаточные магические потоки, – она говорила спокойно, без особого выражения, как будто это было обыденным фактом, о котором она не раз упоминала. – Но это редкость. В большинстве случаев они пытаются жить среди людей, как обычные существа, скрывая свою сущность.

Алиса почувствовала, как сердце сжалось. "Реальность гораздо страшнее, чем я могла себе представить", – подумала она, пытаясь понять, как это возможно. Быть настолько сломленным, настолько поглощённым своим горем, что теряешь не только себя, но и всё человеческое вокруг.

И вот они… эти существа, живущие среди людей, скрывающиеся за лицами, как обычные люди, пытаясь притворяться. Алиса вдруг поняла, что её представление о мире и его правилах разрушается, и её разум ещё не может успеть принять эту правду. Её воображение рисовало ужасающие картины, а её мысли плавно устремились в пустоту.

Алиса сосредоточенно слушала Веру Николаевну, стараясь понять, как всё устроено в этом необычном мире, полном сверхъестественных существ и магических ограничений. Всё это звучало настолько необычно и жутко, что иногда ей приходилось заставлять себя верить, что она не в кошмарном сне.

– Но у нас же не только упыри на фабрике работают, правильно я понимаю? – снова уточнила Алиса, немного обеспокоенная.

Женщина вздохнула, при этом не прекращая вырезать полоски бумаги, и снова взглянула на неё, как если бы она знала, что у Алисы появятся такие вопросы.