Столыпин предложил Герасимову побеседовать с Рыссом, но Трусевич это предложение отклонил. Он не хотел отдавать агента в чужие руки. Так победитель не желает отдавать свои лавры другому, их не заслуживающему.

Противостояние Трусевича и Герасимова в министерстве продолжалось. Первый твердил о полной надежности Рысса, второй ставил его слова под сомнение.

– Никаких арестов! – упирался директор департамента. – Если их и производить, то только по согласованию с Рыссом. Я не поставлю под удар такого агента!

Министр поддержал Трусевича.

Герасимов пожелал ознакомиться с документацией по агенту. Изучив документы, он поразился наивности директора департамента и его сотрудников, поддерживающих своего начальника. Они явно шли по ложному следу.

К такому заключению Герасимов пришел, проанализировав сообщения агента, который если и давал какую-то информацию, то с одним лишь желанием – отвлечь полицию от главных дел. Ради этого «продавались» дела незначительные.

К полковнику пришла удача в результате тонкой интриги.

Один из агентов, действовавших в партии социал-революционеров, подобрался к петербургскому комитету и познакомился с Медведем. Стал оказывать ему услуги, втерся в доверие. Герасимов лично его наставлял:

– Станьте для Медведя своим человеком, выполняйте все его просьбы. Но только не переиграйте – он человек опытный, в людях разбирается, мигом вас раскусит.

Когда агент уже наладил хорошие отношения с Медведем, он и разыграл карту, на которую ставил жандарм. Он сказал доверительно вожаку «максималистов»:

– Что-то мне Соломон не нравится. Есть в нем нечто подозрительное…

– Ерунда, – вскинулся Медведь. – Рысс среди нас самый надежный. Твои подозрения лишены оснований. Если услышишь, что он провокатор, не верь – я сам дал ему задание втереться в доверие к полиции. Якшается он с ними ради дела, в интересах нашей организации. Будет время, мы его полицейские связи используем по большому счету. Вот так!

Сам того не зная, Медведь потихонечку «сдавал» свои планы подосланному агенту. От него в охранке узнали, что «максималисты» приобрели два мотора – так назывались тогда автомобили – и двух породистых рысаков. Похоже, готовились они к какому-то серьезному делу, возможно, налету на дачу премьера, поскольку приобрели дорогой транспорт, а это могло быть связано только с особой акцией. Что конкретно было на уме «максималистов», можно было лишь догадываться.

Агент доложил Герасимову:

– На одного из рысаков можете поглядеть на Невском, они на нем катаются.

– Дорогой рысак?

– Очень, – ответил агент. – Говорят, тысяч семнадцать отдали.

Герасимов удивился, и совершенно напрасно – ведь поступавшая информация свидетельствовала о том, что «максималисты» живут на широкую ногу, деньги швыряют налево и направо. Не зря агент сообщил, что готовится экспроприация, ибо накопления у них подходят к концу.

– Так быстро? – удивился Герасимов. – Ведь недавно они взяли чуть ли не миллион рублей!

– Всему приходит конец, – философски изрек секретный сотрудник. – А замыслов своих они даже не скрывают.

– Вот и узнайте подробности.

О том, что максималисты собираются напасть на перевозку денег из таможни в казначейство, Герасимов сообщил Столыпину. Сумма должна была, по их мнению, транспортироваться огромная, ради нее стоило пойти на риск.

– Когда задумывается налет? – спросил Столыпин.

– Четырнадцатого октября. Я проверил, в этот день действительно из таможни будут перевозить деньги. Сумма значительная. Интересно, что боевики точно знают и маршрут перевозки.

– Действуйте, – одобрил план министр.

От Столыпина Герасимов поспешил к Трусевичу, чтобы поставить его перед фактом. Он передал весь разговор с Петром Аркадьевичем, который распорядился арестовать террористов при нападении на транспорт.