Гувернантка читала какую-то невероятно старую и скучную поэму. Читала с выражением, проникновенно. Но Элизабет не слышала ни единого слова, как не видела ни саму учительницу, облаченную в строгое черное платье, ни потертую парту, ни исписанную мелом доску на стене. Мыслями девушка вернулась в прошлое, в тот удивительный вечер, вечер ее первого появления в свете.

Наряжать и прихорашивать ее начали с раннего утра. Юбки, корсеты кринолины... Все тщательно отутюжено, продуманно и подобрано. Сооружение прически заняло несколько часов и стоило ей нескольких потерянных прядей волос. Но результат был великолепен. Закрепленный на проволочном каркасе, пучок украсили бантами, цветами и нитью настоящего жемчуга. Так что теперь самая первая модница могла позавидовать Элизабет.

Китовый ус корсета больно впивался в ребра и почти не оставлял возможности дышать. Общий вес наряда, что ложился на хрупкие девичьи плечи, можно было сравнить с весом древнего рыцарского доспеха. Но страдания стоили того! Элизабет Свитт произвела настоящий фурор. Мужчины были ею очарованы, женщины завистливо морщили носики, а молодые люди расталкивали друг друга, чтобы только урвать секундочку ее внимания.

В тот вечер Элизабет была по-настоящему счастлива. От восторга у нее кружилась голова, а от усталости к концу вечера подгибались ноги. Она не запомнила ни единого имени, ни одного лица представленных молодых людей, но она точно знала, что вернется в этот чудесный мир еще и еще раз.

Робкий стук в дверь мгновенно разрушил сладкие грезы.

Гувернантка – мисс Гиффин – удивленно вздернула бровь, но ответила совершенно бесстрастно:

– Войдите.

Горничная, прошмыгнувшая в комнату, смущенно опустила глаза к полу и тихо произнесла:

– Мистер Свитт отбыл в офис, а миссис Свитт отправилась за покупками.

Девушка совершенно смешалась, и последние слова можно было скорее угадать, чем расслышать.

– Это вовсе не повод прерывать занятия, – повысив тон, заметила мисс Гриффин.

Горничная попятилась к выходу, но в последний момент решилась поднять взгляд:

– После завтрака остались булочки с корицей. Ваши любимые! И я подумала...

Несколько секунд гувернантка сидела неподвижно, спина прямая, словно шест, по выражению глаз совершенно не понять, сердится ли она и что ответит в следующее мгновенье. Громкий хлопок, закрытой резким движением книги, заставил несчастную горничную вздрогнуть всем телом.

– От долгого чтения у меня пересохло в горле. Я отлучусь на минуту, попрошу на кухне стакан воды, – бросила она слова в пустоту, даже не меняя выражения лица.

Поднявшись со стула, мисс Гриффин плавно направилась к лестнице. Темно-синее форменное платье с глухим воротом, волосы убраны в строгую прическу, спина все такая же прямая, лицо застывшее, словно восковая маска.

"Такая молодая, а ведет себя словно старая дева", – горничная резко дернула плечиком, словно брезгливо стряхивая упавшую туда гусеницу.

Мисс Гриффин действительно была немногим старше Элизабет, да и такой строгой, как пыталась казаться, вовсе не была. Но это была маленькая тайна, которую знали лишь учительница и ученица. Перед всеми же остальными приходилось соответствовать образу. В высшем обществе было принято нанимать гувернанток лишь строго соответствовавших определенным требованиям, а приветливость никогда не входили в обязательный набор качеств.

– Что случилось? – встревожено спросила Элизабет, когда за затворившейся створкой мелькнули последние темные складки учительского платья.

Горничная набрала полные легкие воздуха и затараторила:

– Вы даже не представляете, что задумал ваш папенька! Он предполагает выдать вас замуж за сына того скверного джентльмена, что по пятницам приходит к нам на чай. Он еще курит жутко вонючие сигары и хватает меня за...