Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история Любовь Сушко

© Любовь Сушко, 2018

ISBN 978-5-4493-2215-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Романтическая повесть о пушкинской эпохе, о времени, когда правили два царя в России, сначала император Александр Павлович, а потом, взошедший на престол в день смуты дворянской и великого предательства Николай Павлович, сумевший отдалить русскую революцию почти на столетие.

Площадь заметало снегом. 13 декабря 1825 года был странный день и странный вечер. В Зимнем дворце происходило что-то невообразимое. После таинственной смерти императора Александра Павловича все закружилось в каком-то странном вихре. Они все метались, как бесплотные тени по Невскому и никто не мог сказать ничего вразумительного о том, как им быть и что делать.

Отказ от престола наследника, ярость вдовствующей императрицы, безвластие, которое в России всегда приводило к большой беде.

Все смотрели в тот момент на второго ее сына. И он в один миг оказался в центре внимания сотен людей, хотя вчера еще и подумать и увидеть в дурном сне ничего такого не мог.

Тот, кто стал так неожиданно наследником, сам того не ожидая, не понимал, что ему делать и как поступить. Он не был готов принять полу божественную власть так сразу в один день. И на менее значительные шаги не решаются так поспешно, а тут император всея Руси. Как странно играет провидение нашими судьбами. НО всем было понятно, и ему тоже, что промедление смерти подобно. Ему никто не оставлял никакого выбора.

Шлейф бесконечных тайн тянулся за старшим братом с самого начала, его обвиняли то в убийстве отца, то в слабости и немощи, то в обмане, говорили, что он не умер, а просто все бросил и ушел от них. Да мало ли еще чего говорили и думали эти люди с пустыми и хитрыми глазами.

Но чтобы там не произошло, оказалось это так неожиданно, что напрасно собирал свою волю в кулак Николай Павлович, пытаясь убедить и себя и окружающих, что завтра закончится его беззаботная жизнь, и ему присягнут войска.

Все время кто-то уходил и приходил. Они ждали чего-то от него, но ему нечего было сказать всем этим людям в форме и в штатском. Он искал людей, которые не растерялись, могли принять какие-то решения, могли помочь ему.

Генерал Милорадович, почему именно на него сделал ставки император, сказать не трудно, никто не был так отважен во время недавней войны, никого так не уважали и не любили солдаты, и если кто-то мог повести их или остановить – только он один, и это с самого начала было известно императору.

Именно он с яростью принимал все бесчисленные заговоры, и был последним с покойным императором, с ним они прошли не только по России, но и по всей Европе. Новый император понимал, что тот ничего ему не скажет об этом, унесет тайну с собой в могилу, но не это его беспокоило пока, а завтрашний день.

Он не особенно вникал в то, что происходило, насколько серьезны были эти заговоры, о чем спорили и говорили офицеры, прошедшие по дорогам России и Европы, что видели они во Франции, победители Наполеона?

Новому императору казалось, что после смерти императрицы Елизаветы, из-за которой все эти бунты и возникали, все уляжется.

Он не знал и не хотел знать, как она умерла в каком-то далеком городке, когда возвращалась в столицу. Чтобы с нею не случилось, сам он к тому не был причастен, ему надо было думать о себе и о России, о 14 декабря, когда императором станет цесаревич Николай Павлович, который не поверил бы ни одной гадалке, осмелившейся бы сказать ему о том, что так будет.

Но вот ведь случилось. Здесь вообще все непредсказуемо, и невозможно понять, как быть и что делать любому, уж не говоря о наследниках.

Генерал Милорадович молчал, но по лицу его понял император, что там, в казармах, все не так все хорошо, как хотелось бы. Ему было стыдно за своих офицеров, и ничего не мог он сделать в такие минуты безвластия и полного разброда.

Он всегда знал, этот старый, заслуженный, храбрейший воин, как они могут собираться и объединяться перед лицом всеобщей беды, но не в минуты перемен, которые трудны для любого народа, а для них почти невозможны.

– Ничего, Государь, все будет так, как нужно, Вам не о чем волноваться.

Хорошо сказал, не о чем волноваться, попробуй успокоиться, когда все бурлит и тревожится. И тот, кого они еще не знали, не видели в роли императора, он должен был уже думать о каких-то крутых мерах, на случай если бунт нельзя будет остановить. Да откуда на его голову свалилось такое наказание.

Снова говорили о Павле Пестеле, особенно приближенном к императорской семье по праву родства. Он никогда не мог понять его, и слушая странные речи, и видя его стальной неподвижный взгляд, император думал, что и в их семье рождались такие, и хорошо, что он при всем при том был далек от трона. Страшнее зверя, чем человек порой и не встретишь.

Генерал кому-то тихо рассказывал о том, как они встречались на юге, и как он излагал ему новое устройство страны.

– Я немало прожил, но я не видел ничего более безрассудного и жестокого, чем его план, он говорит о народе, о конституции, но не дай бог, было ему родиться наследником, погибла бы Россия.

Потом были какие-то разбирательства, и он оказался под арестом, так до сих пор и непонятно, что там произошло в его полку, на юге, но его не выпускали и после смерти прежнего императора.

– Он тоже заговорщик, – сказал тогда генерал, но это известие удивило нового императора меньше всего.

№№№№

Павел Каховский пил всю ночь, на какой-то пирушке они устроили пальбу по бутылкам, и только осколки в разные стороны разлетались. Один попал кому-то в лица, и потекла кровь. Но это не только не остановило дебоширов, они стали дико хохотать и палить еще сильнее. Те, кто были рядом с ним, удивлялись тому, что и после всего выпитого он так метко попадал в мишени. Он хвастливо кричал о том, что никогда не промахивался и не промахнется, даже если в самого тирана-императора стрелять придется.

– Но кто его пустит на площадь, где будут только военные, и что за безрассудство такое? – вопрошал кто-то, хотя все понимали, что если начнется какая-то неразбериха, то в один миг все перемешается.

НО не только в нем была какая-то лихая бесшабашность и пустозвонство, ему все равно, где и с кем стреляться, его увлекал сам процесс.

До рассвета оставалось еще несколько часов, и вместо того, чтобы отправляться спать (если бы он проспал следующий день, то, возможно, многое бы изменилось) он бросился к каким-то старым товарищам, таким же дебоширам. Но там было до странного тихо. Люди при свечах вполголоса говорили о том, что они будут делать и как поступят завтра.

Он прислушался, хотя почти ничего не понимал, но всем сердцем готов был поддержать любого, кто предложит хоть какое-то развлечение. Только бы не сидеть на месте, что-то делать.

– Они убили нашу императрицу, – полупьяные слезы потекли по щекам какого-то юнца, – и теперь на престол восходит черт знает кто.

Какое странное это было сборище, кого тут только не было в тот вечер плавно переходящий в ночь. Кто-то завалился спать на мягкие диваны, кто-то вдохновенно (слишком вдохновенно) читал последние стихи. Стихи были плохими, очень плохими, слабыми, как никогда прежде не писалось. Но они были пронизаны ненавистью и потому воспринимались с восторгом.

– Это последняя наша возможность противостоять им, – кричал брехун и карточный игрок, которому нужно было отдавать долг чести или пустить себе пулю в лоб, и он понимал, что сам бес толкал его в это пекло. Между делом можно было и отличиться, а как разозлиться бесчисленные его кредиторы, когда узнают, что он мертв. И он приобщится к лучшим людям, будет одним из них. И забудутся те грехи, слабости из-за которых приходилось столько страдать.

Он точно знал, что такое случается только однажды, и если он свалится, и не доберется до площади, то помрет, но вовсе не так ярко, а, скорее всего, окажется и в тюрьме. И о прежней жизни можно будет забыть, от него все отвернутся, никто руку при встрече не протянет.

№№№№№№

Генерал заснул на рассвете.

Это был странный и тревожный сон. Он видел Бородинское поле, усеянное трупами людей и лошадей. Кто-то страшно стонал и тянул к нему свои руки.

И вдруг высоко в небесах (он отвлекся от людей на земле), пронеслись белые лошади, на него надвигались всадники – Борис и Глеб, – он знал их и назвал по именам. Они всегда приходили, когда становилось туго, убиенные когда-то вероломным братом своим Святополком, младшие сыновья князя Владимира. И он вглядывался все внимательнее в их лица, хотел увидеть и понять, что же они хотят ему поведать. Что-то отвлекло его, там был еще третий всадник, вернее всадница.

Как она была прекрасна, как развевались на лету ее золотистые волосы. И она летела прямо на него, опередив тех двоих.

Генерал понимал, что нужно отодвинуться от нее, иначе она снесет все на своем пути, но как ни старался, он ничего не мог сделать.

И в тот момент, когда ему казалось, что Валькирия пронеслась мимо, в тот самый миг он покачнулся в седле своем и рухнул на землю, какое странное ощущение. Он уже переживал подобное, когда был ранен во время сражения, но здесь, во сне странная неподвижность сковывала его движения.