Гном призадумался над сказанным другом, хоть и не подал виду.

– Ладно, допустим. Но все равно мне не внушает доверия происходящее и эти перемены. Кем бы аверин ни притворялся, какую бы маску ни надевал, внутри он всегда останется прежним, высокомерным лжецом, существующим лишь для самого себя, – Доври развернулся и уже было зашагал прочь, но остановился и добавил: – В любом случае, я в деле только ради Асмунда, и раз уж нам завтра ни свет ни заря быть на ногах, позвольте откланяться и почить сегодня добрым сном.

Возвращаясь в свои покои, Доври не переставал думать о разворачивающейся ситуации. Нельзя сказать, что он не понимал важности завтра перед ушедшим вчера, просто Доври знал, какими были аверины, он осознавал, насколько бесчестными могут быть их поступки. По крайней мере, если судить с колокольни гнома.

Владек не обижался на упрямство своего товарища, он прекрасно понимал его чувства. К тому же всем гномам не была чуждой твердость в высказываниях, они были полной противоположностью аверинам. Бесхитростные в своем большинстве, они говорили прямо, чего хотят, а чего – нет. Как бы там ни было, судьбоносное решение было приятно и свернуть с избранного пути было уже невозможно.

День миновал, и Граалиус окутала ночь. Шесть королевств спали мирным и спокойным сном, невиданным уже долгое время. Каждый был опьянен безмятежностью пуще, чем самым крепким вином. Хотя мрак простирался вдоль и поперек бескрайних земель, безмолвие не вселяло чувства отчаяния. В сердцах обитателей Рамириона все еще тлел крохотный уголек надежды на светлое будущее, который мог бы разгореться, образуя пламя. С той же вероятностью он мог бы и окончательно затухнуть, широко распахивая ворота тоски.

Лишь только первые лучи солнца забрезжили на горизонте, Лориэль открыла глаза. Не мешкая, она встала с кровати, которая в лучших традициях высокого общества Рамириона была застелена темно-синим бархатным покрывалом. Вид покоев кардинально отличался от того, что можно было лицезреть в Аквилии. Утонченное убранство монарших домов эльтского королевства в изяществе превосходило более грубый, но не менее торжественный стиль Рамириона. Конечно, подобные вещи Лориэль совсем не интересовали и не тревожили. Долг королевы обязывал ее вернуться в Аквилию и править по примеру матери, ставя желания народа превыше собственных. Но наступили времена испытаний, и дабы пройти их, она должна была отойти от традиций, равняясь на Владека, и направить все свои усилия на поиски правды о происходящем. В спешке эльтка сменила свое спальное платье на привычную и удобную одежду, в которой ей довелось странствовать по Граалиусу много лет. Прикрепив к поясу ножны со рапирой, она накинула на плечи белоснежный плащ со сверкающими узорами. Он лучше всех остальных элементов ее одежды подчеркивал сияние камней в фамильном ожерелье, красовавшемся на ее шее.

– Что-то не припомню тебя в плаще. Не думаешь, что он будет сковывать твои движения? – с улыбкой спросил только что вошедший Владек.

Подобно Лориэль, он был одет не в статные робы королевской династии, а в привычную для него одежду: старую темно-коричневую стеганку, черные штаны и плащ. К поясу его были прикреплены не ножны с мечом, а излюбленные кинжалы. Остричь волосы Владек не решился, но перед долгой дорогой гладко побрился и выглядел теперь куда моложе. Увидев его таким, Лориэль не смогла сдержать улыбки.

– Что такое? У меня что-то на лице? – удивился он.

От подобных слов эльтка засмеялась.

– Нет-нет, наоборот. Мне кажется, так ты больше походишь на самого себя и меньше на короля, которого ты из себя искусно изображал, – молвила она уже более серьезно.