Рядом с жерлом высилась целая поленница дров, которые также отсырели и были усыпаны опавшей листвой, слоем – толщиной с пикси. Грибы росли прямо из отпиленных краёв поленьев. Кривые и кособокие, эти грибы были скользкими и дурно пахнущими. Пикси узнали в них сморчки.

Рядом с поленницей стоял пень, в который был воткнут гигантский топор. Лезвие топора проржавело насквозь. В середине лезвия образовалась дыра – настолько старым был топор. Ручка обломилась посередине, будучи насквозь проедена древоточцами. Единственное, чего не хватало в кузнице под открытым небом, – это наковальни. Её забрали с собой, оставив на земле кирпичи, на которых она когда-то стояла. Поверх стопки кирпичей лежали листья и старая, рухнувшая набок берёза.

Печь в форме пузатой бутылки расширялась к центру. Она отличалась вторым жерлом, вдвое превосходящим нижнее. В этом жерле лежали уголь и пепел. Туда же (прямо в жерло) были засунуты кузнечные инструменты, которые также заржавели и прогнили насквозь. Над печью склонились берёзы, надёжно укрыв её от посторонних глаз. Одно дерево выросло прямо перед жерлом, загородив в него вход. Судя по всему, кузница была покинута много лет назад. Печь в виде огромной пузатой бутылки выглядела очень странно. Особенно посреди дремучего леса. Кто бы ее ни построил, он покинул это место очень и очень давно. Так давно, что на месте старого леса успел вырасти новый.

– Пильхиор! – вскричала Тимпания. – Он там!

Девочка догнала Труффа и положила ему руку на плечо.

– Вижу. – Мальчик замедлил шаг, стараясь ступать бесшумно. – Давай подкрадёмся поближе и посмотрим, что он делает!

Шестилапка опутывала ноги малыша паутиной. Карапуз сопротивлялся, не давая передохнуть похитителю. Костотряс перебирал костяными ногами, извлекая чёрную паутину прямо из собственного рта, усеянного острыми зубами.

В рот малышу он засунул кляп из листьев, поэтому как бы карапуз ни старался, он не мог закричать.

Пикси в полосатых штанишках отчаянно извивался и больше всего походил на гусеницу. Стоило шестилапке отвернуться, как малыш перекатился со спины на живот и пополз прочь от печи, как самая настоящая гусеница. Он поднимал попу вверх и выстреливал переднюю часть тела вперёд. Подтягивал под себя ноги, поднимал попу и снова отталкивался коленями, стремясь уползти прочь. Он умудрился повторить это движение с десяток раз и уползти на три шага прежде, чем пильхиор заметил это. Легко подхватив малыша, опутанного чёрной паутиной, костотряс закинул его себе на спину и побежал дальше. Забрался на поленницу дров, запрыгнул на пень, затем на топор. Побежал по ручке, перепрыгнул через пропасть и оказался в верхнем жерле печи.

Через мгновение он скрылся из виду.

– Что будем делать? – Труфф сжал кулаки. Невзирая на страх, он решил во что бы то ни стало освободить похищенного малыша. – Отправимся вслед за пильхиором прямо в жерло? Или выманим его оттуда?

– Можно было бы поджечь печь, – задумчиво изрекла Тимпания, – но всё внутри безнадежно отсырело. Так что выманить не получится. К тому же, если костотряса удастся извлечь из печи, малыш всё равно останется внутри.

– Подозреваю, что шестилапка живёт в печи не одна… – пробормотал Труфф. – Хотя пауки, как правило, предпочитают плести сети в одиночестве.

– Шестилапка не паук, – возразила Тимпания. – Это гораздо более умное существо. Оно ткёт паутину, но совсем не так, как пауки. Похоже, это какое-то Волшебное Создание. Возможно, разновидность паука, на которого повлияла магия Туманных Земель, сделав его очень умным и прытким.

– Кузница принадлежала людям, не так ли? – Труфф направился к поленнице из дров. – Судя по её размерам?